— Ну да! Старая песня. Для вас, полковник, сибирский разведчик в Балтии — разведчик. А балтийский разведчик в Сибири — шпион. А для нас все наоборот. Так что давайте не будем трепать друг другу нервы.

— Давайте, — с готовностью согласился Золотых. — Я вообще трепать нервы не люблю, ни свои, ни чужие. Давайте сотрудничать в этом странном деле, и если вы внесете посильный вклад, Сибирь не будет иметь к вам никаких претензий и не станет препятствовать вашему возвращению на родину.

Цицаркин потер виски, собираясь с мыслями, и начал:

— В Балтии существует научная разведка, организация полуполитическая и очень глубоко скрытая. Мы, например, агенты внешней разведки и корпуса, о ее существовании не подозревали до определенных событий в Алзамае. Одной из разрабатываемых ею тем было изучение предметов и явлений внеземного происхождения. Нам неизвестны подробности и причины внедрения Эрлихмана в Алзамай, известно лишь, что окрестная тайга давала много материалов по разрабатываемой теме. Эрлихман работал здесь довольно долго и, вероятно, собрал ценнейшие сведения. Когда внешняя разведка заинтересовалась темой волков, научники быстро связали это со своей темой и в одностороннем порядке вышли на внешнюю разведку. Эрлихман должен был сыграть роль временного связного и снабдить нас координатами вероятных точек активности волков; после чего намеревался уйти в тень и дожидаться результатов. Но ему не дали с нами встретиться, и вдобавок теперь потеряны все его наработки и записи. Относительно убийцы Эрлихмана: мы так и не пришли к окончательному мнению, кого он представляет. Очевидно только, что не Сибирь.

— Америку он представляет… Точнее, представлял, — сказал Золотых. — Но вы продолжайте, продолжайте…

— Америку? — переспросил Цицаркин и немного подумал. — Очень может быть. Во всяком случае, это единственная страна, которая не стесняется афишировать наличие научной разведки.

Золотых подался вперед, навалившись локтями на столешницу:

— Американцы-научники явно вели ту же тему, что и ваши. Но они отставали от вас и потому всеми силами пытались затормозить ваш прорыв к цели.

— Ну, в общем, это им удалось, — честно признал Цицаркин. — Собственно, с убийством Эрлихмана мы сели на мель и сошли с нее только сейчас.

— Значит, координаты объекта, за которым следил Эрлихман, вам до сих пор неизвестны?

— Нет. Если честно, то мы и об объекте слышим впервые. По крайней мере я.

— Я тоже, — буркнул Рихард и снова умолк.

— М-да, — хмыкнул Золотых. — Странные у вас порядочки в Балтии.

Он поразмыслил.

— Ладно. Поскольку информация получена именно со стороны официальной Балтии, думаю, что нет смысла ее утаивать от балтийских агентов.

Цицаркин с легким интересом и в то же время с некоторым сомнением глядел на Золотых: мол, ну, что ты еще нам расскажешь?.

— Эрлихман наблюдал за устройством, которое ваши научники называют «маяк». Вам известно, что в районе Алзамая последнее время во много раз чаще, чем в среднем по Сибири, засекались неопознанные летающие объекты? Так вот, это именно из-за маяка. Ваш Эрлихман за ним следил и все эти объекты регистрировал. После нескольких лет наблюдений он вычислил две возможные посадочные площадки и временную базу. И пусть меня режут на части, если это никак не связано с волками. Вот так-то, ребятки.

Цицаркин склонил голову набок.

— Если вам известны координаты посадочных площадок и временной базы, зачем вы остаетесь в Алзамае и ловите нас, бестолковых? — недоверчиво спросил он. — Как-то это странно выглядит.

— Координаты нам известны всего пару часов. С того момента, когда правительство Балтии приготовило нам сводную директиву научной и внешней разведки. Сегодня вечером начинается операция по окружению и блокаде вышеупомянутых волчьих объектов. Кстати, вы в этой операции участвуете. Есть пожелания, в качестве кого?

Цицаркин и Рихард переглянулись.

— А что… есть варианты? — осторожно справился Цицаркин.

— Почему нет? — Золотых развел руками. — Вы — опытные профессионалы, наверняка с солидным практическим опытом. В операции принимают участие сибирские пограничники, собственно оцепление и европейский мобильный спецназ, который полезет в самое пекло. Думаю, что и ваше участие в ударной группе будет нелишним. Во всяком случае, агенты Японокитая, Европы и Турана уже выразили желание поработать в этом направлении.

Цицаркин и Рихард снова переглянулись.

— Ну, раз так… — вздохнул Цицаркин. — То и мы не откажемся. В конце концов у нас приказ подчиняться вам до завершения этого дела.

— Ну и отлично. Желаете что-нибудь добавить?

— Наше снаряжение нам вернут? — спросил Рихард.

— Конечно.

— Тогда — все.

— Степа, — обратился Золотых к одному из своих. — Вызывай Герасима, пусть проводит…

Степа что-то негромко забормотал в селектор, и дверь кабинета тотчас открылась; вошел еще один безопасник.

— Ступайте с ним, — сказал Золотых. — И спасибо за сотрудничество. И рюкзачки, рюкзачки не забудьте…

Коршунович, как и условливались, ненадолго выскочил из здания управы. Он миновал четыре патруля, пока добрался до угла Сибирской. В двухстах метрах от перекрестка располагалась чебуречная — в старом доме с подслеповатыми маленькими окошками.

Лутченко с Багратом уже сидели внутри. Коршунович кивнул им, встал в очередь за троицей каких-то трудяг, однозначно собирающихся сообразить по хмельному делу во время перерыва. Дождался, пока всем впереди отпустили кто чего желал, взял минералку и пару чебуреков и присоединился к своим ребятам за столиком. Те дожевывали чебуреки и допивали скверный кофе.

— Ну как, орлы?

— Все в норме, — тихо сказал Лутченко. — Он подсядет в нашу машину ближе к вечеру.

— С погранцами договорился?

— Да. Гарькавый соорудил приказ о прикомандировании к подразделению связи подвижной спецлаборатории в составе двух экипажей. Приказ протащен через все инстанции, и, по-моему, никто ничего не заподозрил. Все будут убеждены, что лабораторщики — самые настоящие сибирские пограничники.

— Отлично. Прикрытие подготовил?

— Наспех, Вениамин Палыч. Времени нет. Да и какое тут прикрытие? Операция новая, неотработанная, бардака будет выше крыши. На бардак все и спишется.

— Ладно. До вечера в конторе не показывайтесь. Золотых — тертый филин, может унюхать неладное. О Шерифе я ему сам все расскажу. Как договаривались.

— Ясно.

— Все. — Коршунович глотнул для виду минералки, оставил чебуреки нетронутыми и торопливо направился к выходу.

«Эх, — подумал он сокрушенно. — Нехорошо Семеныча за нос водить. А ведь придется…»

И — спустя несколько секунд:

«Чертова работа…»

Золотых при виде российского коллеги заметно оживился:

— А, Палыч! Куда это ты запропастился?

— Начальству докладывался… — озабоченным тоном объяснил Коршунович.

— У нас тут новость… Довольно странная.

Коршунович и не подумал спросить, какая именно.

— У нас эксперт один пропал, Шверников. Вышел из здания, миновал два наружных патруля и пропал. К третьему патрулю, дальше по улице, он так и не пришел. Ума не приложу, что с ним могло стрястись, тут