Глава 17. Краткая семейная идиллия, точка безумного отсчёта и начало бед?..

Наверное, впервые за последние тридцать пять-сорок лет своей жизни я был настолько сильно раскован с целительницей. Однако в случае с Викой могу сказать, что ничуть не пожалел о произошедшем. Отныне я более чем уверен в своей жене. Всё же у жизнючек был свой большой плюс. Это их огромная неутомимость, требовательность и самоотдача. В моменты же наивысшей точки блаженства или экстаза те порой теряют контроль над собственными силами, магией и мыслями. Хотя, в принципе, не только они, и для моей реанорской эмпатии в такие мгновения девушка оказывалась словно открытая книга. Так уж вышло, что я многое успел «прочесть» во время выплёскивающихся эмоций. Но видит Бездна, провернул я такие фокусы не только с ней. Вика оказались лишь самой последней. Таким образом, я удостоверился даже в Рите и Хельге. Оправданием же моим выкрутасам было то, что поступал я согласно заветам мастера Уартерата: доверяй, но проверяй.

Пусть великая мать будет мне свидетельницей, он был мировым реанорцем! Одним из лучших в моей прогнившей жизни. Никогда не устану его вспоминать. Старик поддерживал меня с самого попадания в корпус Высшей Речи, и его не коробило то, что я был выходцем из небольшого дома Ар-Ир.

Сексуальный же марафон с экс-Романовой продлился до позднего утра. Точнее у княгини Лазаревой не хватило магического резерва, чтобы напитать своё тело очередной порцией целебной силы и продолжить подобные забавы. Поэтому та истощённая, тяжело дышащая, жадно сглатывающая, но жутко довольная, в хозяйской манере скорыми темпами облюбовала часть моего тела под вполне удобную для себя подушку.

К тому же вынужден был признать, что полностью оголённый вид моей жены более чем будоражил разум и распалял огонь где-то в районе паха. Высоко вздымающаяся упругая объёмная грудь, длинные слегка влажные светло-серебристые волосы, что разметались по постели подобно снежному урагану. А часть из них так вообще весьма возбуждающе прильнула к умопомрачительной фигурке внучки императора и её ангельскому запотевшему личику. Вишенкой же на торте оказались чуть подрагивающие веки с ресницами и усталая, но обольстительная улыбка на губах, а также необычайно смущенное лицо с капельками пота. Видимо с каждой прошедшей секундой до девицы начало доходить, что она творила и чего требовала всю ночь напролёт. И запросы, между прочим, были отнюдь не императорского уровня, таким замашкам и телодвижениям позавидовали бы многие великовозрастные вьеры и мерраввинские куртизанки.

‒ Не смотри так… Под твоим взглядом, я себя странно чувствую, ‒ отрывисто и с заметным смущением прошептала Вика, не разлепляя век и пытаясь глубже зарыться в мою грудь. ‒ Этой ночью я была… немного не в себе. К тому же я знаю, что подобным вы долгое время занималась с Алиной, а позже и с Прасковьей. Они мне всё рассказали. Так что не строй из себя недотрогу.

Надо же… Это… занимательно. В принципе, так даже лучше. Боюсь, рано или поздно её ментальный дар отыскал бы нужные ответы.

‒ И в мыслях такого не было. Ночью ты творила умопомрачительные вещи, мне понравилось, ‒ целуя девушку в макушку, признался я. ‒ Но заранее предупрежу. Никаких либо ссор и недомолвок с Алишей и Куней. Последнее слово в роду всегда будет только за мной. Ты одна из тех, кто знает обо мне больше остальных и сама прекрасно осознаешь мой характер. Кстати, они в курсе о твоём даре?

‒ Да, не переживай, ‒ быстро кивнула княгиня Лазарева с удовлетворённой улыбкой. ‒ Я им всё рассказала. Друг от друга у нас не будет секретов.

‒ Вот и чудно, ‒ подмигнул я залихватски жене.

‒ Скажи, ‒ вдруг шепнула она, а её лицо приняло цвет спелого помидора, и девушка попыталась скрыть его в своих волосах. ‒ Умопомрачительные вещи… по человеческим меркам? Или же… по реанорским?..

Дерите меня в уши и глаза все феи Зеленвальда! Мне послышалось, что ли? Вот уж действительно вправду говорят на Земле, что в тихом омуте черти водятся.

‒ Как бы тебе сказать, ‒ с ехидной ухмылкой заметил я, нежно поглаживая жену по спине. ‒ Мои реанорские и человеческие составляющие были изрядно удивлены твоему настрою и стараниям. Можешь делать так всегда. Такой ответ устроит?

‒ Более чем! ‒ с довольным визгом запищала Лазарева, обняв меня за шею, и быстро перекочевала на моё тело целиком, тем самым открывая сексуальный вид на все свои оголённые и чарующие прелести. ‒ Тар, ответь, будь добр, ‒ внезапно тихо и сбивчиво зашептала княгиня, ‒ а девочки… они… ты им что-нибудь рассказывал… о своём прошлом?

‒ Вопрос сложный, ‒ вяло откликнулся я, скорчив гримасу недовольства. ‒ Им я ничего не говорил, но они… кое-что видели.

‒ Ради Прасковьи, да? ‒ расплылась в понятливой улыбке жена, на миг отпустив мою шею и заглянув мне в глаза. ‒ Это ты приложил руку к исцелению светлого князя, не так ли? Ты использовал магию Высшей Речи как в тот раз с отголоском Хаарсы, чтобы спасти меня? Скажу тебе по секрету, моя мать и весь целительский отдел Романовых до сих пор не могут понять, каким чудом Потёмкин протянул так долго.

Бездна, в этом чудо и беда умных жен. Порой они бывают слишком догадливыми и проницательными.

‒ Если кратко, ‒ спокойно признался я. ‒ То в целом ты права.

‒ Ты вроде бы говорил, что не можешь её использовать? А с реанорской магией жизни ты не в ладах? ‒ с игривой усмешкой поинтересовалась княгиня, целуя меня несколько раз в губы.

‒ Всё так, ‒ кивнул рассудительно я. ‒ Я не могу использовать магию Высшей речи в полноймере. То, что получается создавать сейчас лишь ничтожные частицы и то, что позволяют крохи скопившегося эфира. Одно такое заклинание требует всего скромного запаса, скопленного за три-четыре недели моей жизни. И это я молчу о том, что меня может ждать провал. Стихия жизни весьма скверно поддается подчинению, как и еще некоторые. С Потёмкиным мне крупно повезло.