разрешения, робко поцеловала их. Ева отшатнулась и удивлённо вскинула брови.

– Извини, не знаю, что на меня нашло, – Нана опустила пушистые ресницы и через секунду почувствовала ответный поцелуй на своих губах.

Тогда она, привстав на кровати, перекинула ногу через Еву и села сверху. Их лица оказались напротив и Нана, на секунду смутившись, виновато улыбнулась. Ева соскользнула потеплевшими ладонями к шее своей подруги, провела по рубашке, под которой почувствовала упругую грудь, прошлась по талии и остановила руки на бёдрах, не решаясь двинуться дальше. Мулатка положила свои руки на её, поглаживая и мысленно умоляя её продолжать, а затем нежно поцеловала её ключицы, и выше – поднимаясь по шее до мочки уха. Ева закусила нижнюю губу и тихонько застонала от удовольствия, растекшегося по телу. Её трусики моментально намокли, она почувствовала, как Нана давит на неё плечами, пытаясь перевести подругу в горизонтальное положение, и уже хотела откинуться на подушку, как дверь, пикнув, начала открываться.

Нана поспешно перекинула ногу и села рядом. В каюту вошёл Ипкис, кинул взгляд на мулатку и едва заметно улыбнулся.

– Читать мысли невежливо, – мулатка закрыла глаза рукой, поняв смысл его улыбки и смутившись.

Ипкис хмыкнул:

– Я случайно, прости.

– Чего тебе? – щёки Евы запылали румянцем.

– Если честно, я сам не знаю, – Ипкис сложил руки на груди, прошёл в другой угол комнаты и опёрся о стол ягодицами, – мне кажется, вы хорошие девушки, я уверен, что вся эта ситуация не так проста, как её трактует Линч. Может быть, я мог бы помочь вам?

– Конечно, – вздохнула Нана, – конечно, всё не так просто. Он ударил меня из-за… ну, ты знаешь. И Ева вступилась.

Внимательные орлиные глаза будто смотрели в душу заключенной.

– У тебя ведь были личные счёты?

– Да, – Ева сложила руки на груди и тяжело выдохнула, – но это неважно всё, мотивы… кого они волнуют. Законы Персеи известны вам всем: убивший опасен и должен быть усыплён.

– Но ведь есть исключения, – Ипкис прошёлся до стены и назад, – я знаю людей, которые могли бы помочь тебе.

– Моих личных счётов недостаточно, чтобы использовать их в защите.

– Так что между вами было? – почти шёпотом спросила мулатка.

Повисло неловкое молчание. Ева скривила губы и процедила:

– Недопонимание. Если бы Пи был убийцей, предателем Персеи или что-нибудь в этом духе, меня могли бы оправдать, но… – она шумно втянула воздух ноздрями, – всем вам известно, что он был отличным капитаном, хорошим учёным, неплохим другом. А у нас с ним произошло недопонимание. Но это ерунда. Он толкал Нану, он бил её. Разве это допустимо для персеянина? Разве это не марает его честь?

– Никто не поверит, что чистокровный персеянин мог так неразумно повести себя, – вздохнул Ипкис, – и никто не поверит, что… Что он сделал? – ра округлил глаза.

Ева поняла, что он пытается прочесть мысли и интуитивно сложила руки перед собой и отвела взгляд.

– Ипкис, читать мысли неэтично.

– Да, извини.

– Нана – свидетель того, что Пи угрожал её и моему здоровью.

– Вам стоит предоставить кадры своей памяти в доказательство, но тогда все узнают, – Ипкис многозначительно взглянул на мулатку, – про эту грязную историю.

Её лицо было совершенно мокрым от слёз. – Ну не плачь, – простонала Ева, – пожалуйста, – и обратилась к Ипкису, – можно я буду выходить из камеры? Я никого не трону, обещаю.

Тот отрицательно покачал головой.

– Сейчас тут главный Линч. Он просто следует инструкциям. Инструкции такого не предписывают. Но если хочешь, я могу попросить, чтобы к тебе в каюту пускали мужчин, я знаю, что ты любишь рисовать мужские портреты.

– Нет, спасибо. Не нужно, – девушка уткнулась своим носом в плечо – Ну да, они тоже желанием не горят. Кажется, они тебя боятся. Только Джим хотел тебя навестить. Что ему передать? – Ипкис подошёл к дверям, собираясь выйти.

Ева с едва сдерживаемой снисходительной улыбкой смотрела на пилота.

– Понял, – хмыкнул тот и вышел.

Девушки посмотрели друг на друга и улыбнулись.

– Знаешь, кажется, нет у меня никакого дома. Пи обидел меня и ударил тебя, он преступник. Но и на Земле мне места нет… – вздохнула Ева.

– Дом там, где уютнее всего, – улыбнулась Нана.

– На твоём плече. Твоё плечо – лучшее место в космосе.

Повисло пронзительное молчание. Они смотрели друг другу в глаза. Вдруг тёмные брови Наны поползли вверх и её лицо приняло жалобное выражение лица – снова подступали слёзы.

– Не надо страдать из-за этого всего, ладно? – Ева подошла к подруге и вытерла слёзы с её лица, – Просто живи дальше, у тебя всё будет хорошо. Я виновата – я понесу наказание. Не лезь в это. Сотри память обо мне, чтобы не грустить. И об Эде лучше сотри, – девушка захохотала, – потом будешь удивляться, откуда у тебя ребёнок.

Нана обняла подругу и уткнулась носом в горячую шею:

– Хочу помнить тебя.

Глава 18. Пожелтевший лист

Последние дни полёта для Евы слились в один – бесконечно долгий, нависающий печальным исходом. Мужчин она видеть не хотела, с Линчем поговорить не удавалось – строгий командир отказался от посещения заключённой. Несколько раз заходил Джерард и пытался завести беседу – но она не клеилась, по вздрагиваниям его хобота при резких движениях девушки, Ева поняла, что механик её побаивается. Она пыталась ему объяснить, что не так плоха, как он может об этом думать, но видела, что он не понимает. Пару раз заходил сочувствующий Ипкис, садился в дальний угол комнаты и долго-долго говорил речи, которые должны были утешить, но не утешали. Даже встречи с Наной не могли стать отдушиной – потому что та постоянно была в слезах, заламывала запястья и нервно ходила из одного угла каюты в другой. И вести, которые подруга приносила с собой радостными не были – Линч направил матери Евы сообщение о произошедшем, взволнованная Аня позвонила на ПП Нане – и мулатке нечем было её утешить, рыжий ударил Джима, а лысый оказался болен гриппом. Хотя, конечно, всё это было мелочью по сравнению с предстоящей судьбой Евы. Отчаяние накрывало её с головой, но она изо всех сил держала себя в руках. «Не плачь, ты же девочка, – говорила ей мама, – ты должна быть сильной». И она была.

Наконец прибыли на Персею. Был солнечный день.

За Евой прибыли два осьминогоподобных сотрудника госинспекции и, надев на неё тяжёлые наручники, выпроводили из корабля до ближайшего телепорта. Девушка кинула последний взгляд на прибывших с ней – мужчины и хоботоносые отводили взгляд, глаза Наны горели тревогой, Ипкис