мечом в руках ты выполнил все свои обеты, о царь, предки которого, украшенные гирляндами пальмовых листьев, были столь славны и могущественны. Один из них сокрушил морское царство кадамбы, а другой высек на склонах Гималаев стрелометный лук — символ своего могущества. Третий царь, выслушав поэму брахмана четырех вед, проводил его в вышний мир. Был среди твоих славных предков могущественный царь, указавший самому царю смерти порядок, в котором он должен забирать души людей. Еще один царь покорил золотые вершины Гималаев и завладел плодородной страной, где правили яваны с грубой речью. Был царь могучий, который со своим могучим войском взял быстрым натиском горную крепость и далеко погнал вражескую армию. Еще один твой славный предок совершал омовение в месте, где воды славной Айирей смешиваются с волнами двух морей. Наконец, был и такой, что призвал в Ванджи бхуту Чатушку и устроил ему жертвоприношение возлияньем сомы.

Но всеми ими завладеет царь смерти. Ты знаешь, наше тело не вечно. О царь, о хранитель, не видел ты разве, что не вечно богатство живущих в этом обширном мире, когда были повергнуты в унижение арийские цари, что оскорбили сильных тамильских царей! Стоит ли повторять знающим, что молодость здесь не вечна? Царь справедливого скипетра, на широкой груди которого распростерта Шри, разве ты сам не видишь, как седеют волосы и стареет тело?

Благие души, воплощенные в форме небожителей, перевоплощаются в тела земных людей; души, облекшиеся в тела людей, о могучий, могут перевоплотиться в животных; вечная душа покидает тело животного, чтобы оказаться среди терзаемых обитателей адского мира. Подобно актерам, пляшущим на подмостках, бесценная душа не в состоянии сохранить свою роль и облик; она их беспрестанно меняет. Обладающие незапятнанным видением говорят, что душа идет по пути совершенных деяний. О ты, чья грудь украшена гирляндой из семи корон! О царь с победоносным мечом, да вращается из поколенья в поколенье чакра твоей справедливой власти!

О ты, превзошедший пределы знания, мне не нужно вознаграждения частью твоих редких богатств. Я не могу перенести, чтобы благая душа, обитающая в превеликом теле, перешла из благоухающего цветами мира на общую стезю. Небожители даровали тебе достойную похвал стезю, и тебе надлежит с помощью брахмана, совершающего жертвы, предписанные четырьмя ведами, совершить великое благое жертвоприношение, приличествующее царю из рода, следующего замечательным ведам. Ты можешь сказать, что исполнишь дхарму завтра, но что, если твоя благая душа, наделенная восприятием, покинет тело сегодня? В целом мире, окруженном океаном, нет людей, знающих время, которое им осталось прожить. Достойный властелин! Да будет даровано долголетие тебе вместе с великодушной царицей! Да будет веками охраняем тобою мир, отважные цари которого, звеня ножными кольцами, припадают к твоим стопам и восхваляют тебя.

Слова постигшего веды брахмана вспахали поля царского разума и засеяли их семенами мудрости. Из этих семян вырос обильный урожай мудрости. Радуясь ему, властелин с ножным кольцом отважного воина созвал совершающих жертвы брахманов, постигших четыре веды, обладающих совершенной мудростью, и повелел им совершить жертвоприношение и устроить славное празднество в порядке, указанном Мадаланом. Он призвал к себе Виллавана Готу и приказал ему раскрыть запоры темниц, выпустить арийских царей, вывести их из древнего и достославного Ванджи и препроводить во дворец Велавико, построенный для жертвоприношения, окруженный цветущими садами и расположенный на морском побережье. Он приказал обходиться с ними, как надлежит поступать в отношении царей, и повелел объявить им, что они вольны отправляться к себе на родину на другой день после принесения великих мертв.

Затем царь приказал открыть ворота всех тюрем и освободить всех подданных от податей, направил гонцов в Ажумбил и Аяканаккар, с тем чтобы и там было исполнено его повеление.

Древними тамильскими мудрецами было изречено, что «непорочность величественных женщин не принесет блага в стране, где не соблюдается великая дхарма царей». Потому патни, которой поклоняется мир, даровала милость властителю Чолы, волосы которого украдены цветами смоковницы. Царь Пандьи, оберегавший южное царство, на самом себе испытал истинность того слова, что «не живет царь, ежели гнется его скипетр». Непобедимому царю Черы она ниспослала милость, дабы враждующие с ним северные цари не уразумели истины тех слов, что «великий гнев властелина не утихнет, пока он не сдержит клятвы покарать недругов».

В гневе на великий город Мадуру патни извлекла огонь из груди и спалила город. Она оказалась в нашем царстве и забрела в прохладную тень густого венгая с золотыми плодами.

И вот собрались приверженные дхарме брахманы, Дворцовый брахман, великий астролог, знаменитые зодчие и мастера. Великие строители и другие люди, знающие священные книги вышних, возвели храм патни. Лучшие скульпторы восславили украшенное полумесяцем божество, обитающее на вершине Гималаев вместе с другими обладателями дивных век[165], и высекли из каменной глыбы, привезенной с этих северных гор, статую их нового божества. Редкими рубинами и драгоценными камнями украсили статую и весь храм, к ногам богини возложили цветы, у входа в храм поставили изваяния богов стран света. И лев среди царей, покоривший северные страны, присутствовал при освящении храма. Он повелел каждый день устраивать благоприятствовавшие жертвоприношения и празднества в честь этого божества.

Глава XXIX

Благословение

Сенгуттуван был сыном Сераладана, который безраздельно правил миром от мыса Коморин до северных Гималаев. Мать его была дочерью царя Чолы из сверкающей династии Солнца. Сенгуттуван разбил врагов в жестоком сражении и совершил поход до берегов Ганга. Когда гнев его пролился на врагов, он возвратился в Ванджи и тут услышал от отшельников великого тапаса, пришедших с севера, что северные арийские цари собравшись на знатной свадьбе, насмехались над тамильскими царями южных стран. Эти северные цари говорили, что тамильским правителям не сравниться с ними силой, хотя они совершили поход до Гималайских гор и высекли на их склонах блестящий лук, свирепого тигра и рыбу. И тогда Сенгуттуван решил пойти походом в Гималаи, чтобы взять там камень для статуи божества. Этот громадный гималайский камень он замыслил водрузить на венценосные главы арийских царей, дерзнувших его оскорбить. Внезапное решение подгоняло его быстро двигаться на север — так катится колесо под ударами короткой палки. Его замысел свершился, он освятил громадный камень в водах великого Ганга, и только тогда утих его гнев. Он возвратился в свой великий город Ванджи, показал всем статую и возвел храм Каннахи, из груди которой вырвалось пламя, поглотившее город. Многие цари обширной земли приходили в этот храм и простирались вместе с высокой короной пред божеством и возлагали богатые приношения.

Масаттуван