пример — обряд очищения вавилонских храмов, однако в Вавилоне храм осквернялся не грехами людей, а бесами. Считалось, что бесы в храме несут угрозу местному богу или богине, поэтому было необходимо очищать храм хотя бы раз в год. Для этого жрец протирал весь храм тушей барана, одновременно произнося специальные заклинания для изгнания бесов. Особенно тщательно, кадя кадилом, он делал это в святилище. При этом бесы впитывались в тушу барана, которую затем сбрасывали в реку. По вавилонским мифам, бесы могли войти в мир живых только через реки, и возвращать их в подземный мир также следовало через реки13.

Нам также известно, что у хеттов было представление о святости, которое они относили к божествам (или к захваченной вражеской территории, посвященной какому-либо богу). Святость приписывалась, в той или иной мере, храмам, предметам культового обихода, жрецам, жертвоприношениям и праздникам14.

Конечно, сходства есть, но в каждом случае можно найти то, что отличает израильский храм и его обряды от всех прочих. Поначалу сходства между храмовыми обрядами могут показаться пугающими. Мои исследования привели меня к выводу, что причина сходств объясняется основным принципом сравнительного языкознания: а именно, сходства указывают на общее происхождение. Мы поговорим об этом больше в семнадцатой главе. Но, по сути дела, мы должны радоваться тому, что такие сходства существуют. Почему? Потому что они прочно и неразрывно связывают Ветхий Завет с клубком традиций древнего мира. И это хорошо! Это подтверждает, что Библия исторически вписана в широкий контекст древнего Ближнего Востока. Следовательно, опровергается тот популярный тезис, что Библия была написана уже после вавилонского пленения. Сходство присутствует не только в обрядах и строении храма, но и в языке — в выражениях, которые встречаются и в Библии, и в других древних текстах. Их мы рассмотрим в следующей главе.

Глава 15

О переводчиках и предателях

Сфера лингвистики включает множество подразделений. Если вы когда-либо изучали хотя бы введение в лингвистику (а может, даже специализируетесь в лингвистике), вы наверняка знаете, насколько это сложная дисциплина. На базовом уровне лингвистика подразделяется на изучение структуры языка (грамматика) и его значения (семантика). В свою очередь, в рамках грамматики можно выделить морфологию (изучение процессов словообразования и состава слов), синтаксис (изучение правил комбинации слов для составления фраз и предложений) и фонологию (изучение звуковых систем и абстрактных звуковых единиц). И это далеко не все.

Лингвистика (языкознание) — наука о языке; включает фонетику, фонологию, морфологию, синтаксис и семантику; иногда подразделяется на описательную, историческую, сравнительную (компаративную) и географическую; то же, что общее языкознание (согласно словарю английского языка Вебстера).

В рамках нашей темы нас с вами особенно интересует сравнительное языкознание, изучающее взаимоотношения и связи между различными языками. Обилие сходств между древними языками привело к возникновению гипотезы об общем праязыке, от которого пошли все языки. Раздел языкознания, изучающий происхождение слов, называется этимологией.

В изучении древних языков и текстов задействуются, помимо всего прочего, этимология и корпусная лингвистика — изучение языка, представленного в виде корпуса, т. е. собрания документальных текстов. Одна из целей корпусной лингвистики — вывести набор абстрактных правил, которыми руководствуется древний язык, а также его отношение к другим древним языкам.

Интерес к древним языкам возрос в восемнадцатом веке, когда, с открытиями археологов на Ближнем Востоке, публика получила доступ ко многим «экзотическим» языкам и древним текстам (мы уже обсуждали это ранее, в частности, расшифровку иероглифов Шампольоном). Языковеды всячески старались пролить свет на проблему понимания смысла и происхождения этих древних текстов.

Но сравнительное языкознание тоже имеет свои пределы. Мы уже убедились, что история — это не прошлое, а интерпретация прошлого; подобным образом переводы и основанные на них лингвистические сравнения также невозможны без значительной степени толкования со стороны переводчика. Позвольте объяснить, что я имею в виду.

Говоря о переводах и переводчиках, эксперты часто ссылаются на старую (и, как нарочно, плохо переводимую!) итальянскую пословицу «traduttore traditore», которая примерно означает «каждый переводчик — предатель». Лингвисты, занимающиеся переводом древних текстов, жалуются на неразрешимое противоречие: нужно сохранить форму языка-источника и при этом передать значение языком-реципиентом (то есть тем, на который делается перевод). Вывод следующий: абсолютно точных переводов не существует. Как бы ни старался переводчик, чем-то приходится жертвовать. Переводчик вынужден принести в жертву либо форму, либо значение, либо (что предпочтительнее) немного того, немного другого. Тем не менее, процесс перевода дает переводчику шанс реализовать свои возможные предубеждения.

Апограф — точная копия манускрипта. Оригинал в таком случае называется автографом.

Далее, языковые сравнения древних ближневосточных текстов с еврейской Библией всегда будут иметь погрешности, поскольку небиблейские источники сравниваются, как правило, сма-соретским библейским текстом (который датируется 900 г. н. э.). Другие же ближневосточные тексты часто на тысячу лет старше; поэтому, формально, мы сравниваем разные вещи. В идеале, чтобы сравнение было объективным, следует сравнивать манускрипты, датированные тем же периодом. Однако это невозможно, поскольку мы не располагаем столь древними апографами Библии. Книги Библии из свитков Мертвого моря датируются 125 г. до н. э. (то есть на 1000 лет старше масоретского текста); но на палеоиврите был обнаружен единственный текст — это Книги Левит, найденные на полу четвертой пещеры.

Итак, подчеркиваю: любые языковые сравнения Библии и древних ближневосточных текстов зависят от предпосылок переводчика (переводчиков). Этот человек может сделать так, что языковое сходство упомянутых источников покажется сильнее или слабее, более или менее очевидным, в зависимости от его личных убеждений и интерпретаций, заложенных в его перевод.

Примечание. Заранее предупреждаю, что эта глава гораздо объемнее других — но она стоит вашего времени и внимания. Не старайтесь прочитать все за раз; читайте понемногу, если нужно. Ведь в ней рассматривается захватывающая и крайне важная тема — как переводятся древние тексты и как перевод соотносится с первоначальным текстом. Поэтому возьмите чашечку чая или кофе, усядьтесь поудобнее — и посмотрим, как из-за своих ошибочных установок некоторые переводчики искажают тот смысл, который хотели донести до читателей древние авторы.

Не хватает слов

Адольф Лео Оппенхейм, несомненно, был одним из самых выдающихся лингвистов, а кроме того, авторитетнейшим ассириологом нашего времени. Оппенхейм был главным редактором «Ассирийского словаря» Института ориенталистики, а также профессором востоковедения в Чикагском университете. Он посвятил более двадцати лет исследованиям, воплотившимся в книге «Древняя Месопотамия. Портрет погибшей цивилизации». Во введении к этой книге он написал:

Переводы текстов больше могут рассказать о самом переводчике, чем о том, что стремился передать автор. Не так уж трудно почти буквально перевести текст, написанный