Глава 41.

Егор.

Сбриваю недельную щетину и умываюсь ледяной водой. Хватит сопли жевать, пора возвращаться в реальность. Съезжу сегодня к матери, а потом в зал выбить дурь из башки. А завтра с головой в работу.

Выхожу из ванной и иду одеться в спальню. И, сука, первым делом проверяю телефон. Привычка, от которой срочно нужно избавляться.

А там пропущенный от Кисы. Я восстановил телефон и вынул ее из черного списка. Не знаю, зачем.

И теперь, бл*дь, она названивает мне с маниакальным упорством. На*уя?! Я же сказал, что все!

Чувствует, бл*дь, знает, как действует на меня. Понимает, что вот-вот сорвусь и соглашусь на объедки после ее мужа. И давит, сучка.

Отшвыриваю телефон в сторону и влезаю в спортивные брюки. В прихожей в этот момент раздается трель дверного звонка. Вздрагиваю от неожиданности и чувствую, как грудь насквозь пронзает стрелой.

Ох*еть… пришла?

Не осознавая собственных действий, несусь в прихожую и распахиваю дверь.

Не она. Женька.

- Тебе чего? – спрашиваю, морщась от паршивых ощущений.

Разочарование и злость.

- Ты че трубки не берешь? Я тебе два дня дозвониться не могу, - недовольно проговаривает она, глядя на меня исподлобья.

- Случилось что?

- Что с твоим лицом? Подрался?

- Тебя не касается. Зачем пришла?

- Я у тебя вещи свои оставила. Забрать хочу.

- Какие вещи, Жень, у меня ничего твоего нет.

- Есть, Егор, - настаивает она, напирая, - разрешись пройти? Я сама найду.

Раздраженно выдохнув, отхожу в сторону, чтобы ее пропустить.

- Только давай быстрей, я уходить собирался.

Она разувается и направляется прямиком в спальню. Я за ней. Открыв мой шкаф, осматривает полки.

- Оу, какой у тебя порядок, домработницу завел?

Киса прибралась, а я теперь поддерживаю. Нравится мне, как она там все разложила.

- Давай ищи скорей, и уматывай.

Окатив меня презрением, она начинает перебирать стопки с одеждой.

- Нет там ничего…

- Я здесь оставляла.

- Что?

- Чулки с подтяжками и стринги. Видел?

- Нет, не видел.

Подозреваю, Вика, обнаружив в моих шмотках эту находку, отправила ее в мусорный бак.

- Блин, я на них всю зарплату спустила.

- Давай компенсирую, - предлагаю в надежде, что она согласится и поскорее свалит.

- Да иди ты!

- Они тебе зачем? На свиданку собралась?

- Представь себе! У меня на это белье большие планы!

- Поздравляю, - бормочу еле внятно, поворачиваясь к ней спиной.

Собираюсь переждать ее визит в гостиной, но планы меняет раздавшийся дверной звонок. В этот раз отчетливо понимаю, что это она. В радиополе идут помехи, и во мне происходит сбой всех систем разом. Сердце колошматит так, будто грудак пробивает дефибриллятором. В глазах рябь как в поломанном телеке.

На автопилоте иду к двери и, открыв ее, падаю плечом на проем.

- Привет, - пробежавшись по мне глазами, произносит тихо, - что с лицом?

Пожимаю плечами, а Вика заметно мрачнеет.

-Ты на звонки не отвечаешь…

Я ее даже послать не могу. И ответить ничего, потому что язык во рту не ворочается. Стою молча и жадно пожираю глазами то, что вижу.

Она другая сегодня. Чистое лицо без грамма косметики, бледные губы. Ресницы длинные и острые как стрелы, будто плакала недавно.

А в глаза я долго не смотрю. Не могу, бл*дь, коротить начинает.

- Зачем пришла, Вика? – выговариваю просаженным голосом.

- Поговорить. Пустишь?

Делает шаг в мою сторону, но я преграждаю дорогу рукой, поздно соображая, что там Женька. Разговора по душам точно не получится.

- Говори.

- Здесь?

- Какая разница?

Именно в этот момент из глубины моей квартиры доносится Женькин голос:

- Твою мать, Егор! Где мои чулки?!

Вскидываю глаза, и мы с Викой врезаемся друг в друга взглядами. Время замедляется, все внешние раздражители теряют свои свойства. Ставшее вдруг туннельным мое зрение видит только ее. Все мои рецепторы направлены только на Кису.

Судорожный вдох, трепет ресниц как в замедленной съемке, подозрительный блеск глаз и стремительно усиливающаяся бледность.

В какой-то момент мне кажется, что она вот-вот грохнется в обморок. Я даже инстинктивно дергаюсь к ней, но неожиданно наш зрительный контакт прерывается. Обхватив себя руками, она смотрит за мою спину.

- Это кто, Егор? – раздается оттуда голос Женьки.

Сука! Это пздц! Я буквально чувствую, как внутри Вики что-то с треском ломается. Взгляд становится отрешенным, расфокусированным. Плечи поникают.

- Соседка, - ровно отвечает за меня.

- Женя, уйди, - так же, на одной ноте, говорю ей.

Фыркнув, та уносится обратно в спальню, а мы с Викой снова остаемся вдвоем.

Она больше на меня не смотрит, а у меня от этого внутренности узлом завязываются, и волосы на загривке дыбом встают. Под кожу ужас леденящий прокрадывается, аж колотить всего начинает.

- Вика…

Я, честное слово, готов сейчас оправдываться и унижаться, лишь бы она не навыдумывала себе то, чего нет.

- Прости, я не знала, что ты не один.

- Она сейчас уйдет.

- Из-за меня? Не стоит Егор.

Так и не глянув на меня, она медленно разворачивается и идет к лифту. У меня, бл*дь, все нутро к ней рвется. Выхожу, как был, босиком на лестничную площадку, иду за ней, как привязанный.

- Вика, ты зачем приходила?

Она останавливается. Стоит несколько секунд, разглядывая стену подъезда, а потом оглядывается на меня.

- Хотела сказать, что мы с Костиком помирились.

- Помирились?.. – повторяю хриплым эхом.

- Да. У нас снова все хорошо, мы поговорили и разрешили все недопонимания.

- У вас были недопонимания?

Она че несет, бл*дь?! К чему клонит?

- Да, иначе я бы с тобой… никогда…

Пока я захлебываюсь бьющей из меня фонтаном горечью, она вдруг разворачивается ко мне и улыбается. Улыбается, сука, будто все прекрасно. Будто все так и было запланировано с самого начала.

- Мы любим друг друга. Костя хочет детей. Я тоже.

Я словно лбом об стену расшибаюсь. Всмятку. Отовсюду хлещет кровь, а я и вдоха сделать не могу.

Слышу только легкие удаляющиеся шаги, звук открывающихся дверей лифта и ее далекий голос:

- Скажи своей девушке, что ее вещи в шкафу на самой верхней полке. И… отлично вам повеселиться.

А потом тишина. Долгая, звенящая. До полной отключки и потери связи с реальностью. Такое после нокаута бывает. Кромешная тьма и тошнота.

Раскатала меня Киса. Размазала все-таки по асфальту до