Ты мне нужен, как глоток воздуха. Как недосягаемость, которой трудно достичь.

Ты мне нужен…

– Выходи, Софи.

Когда-то этот спокойный, уравновешенный голос произносил совсем другие слова. Не такие категоричные, не такие отталкивающие.

За что ты так со мной, Тай? Что я сделала не так? Почему отвергаешь меня?

Сейчас меня не просто сломали. Меня лишили счастливого будущего…

Глава 25. Прос(т)и меня

Всю жизнь я считала, что в человеке есть что-то хорошее. В каждом из нас существует светлая и темная сторона. Различается лишь процентное соотношение добра к злу. Мы считаем, что в серийных убийцах или маньяках нет ничего доброго и светлого, но это не так.

Когда-то было.

Может, в детстве, может, в юности или даже в молодости. С течением времени светлая сторона просто затмилась неопределенными обстоятельствами, повлиявшими на дальнейшую судьбу.

Ложь. Гадкое, никчемное оправдание, за которое я готова сожрать себя с потрохами и проклинать всю оставшуюся жизнь. Ну, конечно, проще искать что-то хорошее, нежели посмотреть в глаза жестокой правде, которую не хочу признать.

Придется. Рано или поздно нужно осознать действительность, принять ее и жить дальше. Но когда это произойдет?

Из-за слез все кажется размытым.

Знаете, когда в начальных классах на уроке рисования мы раскрашивали рисунок акварельными красками, они расплывались, создавая необычную дымку. Этакий полупрозрачный эффект на альбомном листе. И сейчас я вижу тот же самый эффект наяву, только краски совсем не яркие и свежие, а потускневшие и темные. Может, из-за темного времени суток или же из-за полумрака в коридоре моего этажа. Но это неважно, совсем неважно.

Иду практически по стенке, как слепой в поисках верного пути. Но его все равно нет. Его не будет никогда. Он потерялся, когда я вышла из машины Тайлера и осталась смотреть вслед удаляющемуся джипу.

Тайлера больше нет в моей жизни…

Больно. Как же больно. Как же отчаянно хочется вырвать из груди ту бьющуюся штуку, чтобы больше не беспокоила. Чтобы не нервировала и не раздражала своим неровным ритмом. Без нее стало бы проще, легче.

Зачем? Ну зачем он позвонил? Чтобы бередить еще не зажившую рану? Для того, чтобы хорошенько трахнуть напоследок и сказать «прощай»? К чему эти мучения?

Тай прекрасно знает, что я не выживу без него. Не смогу. Хотя откуда ему знать? Он не читает мысли, не предсказывает будущее. Он же не чертов Эдвард Каллен, хотя и тот не мог мысли возлюбленной прочитать.

Теряю равновесие. Вокруг все начинает кружиться с новой силой, как снежинки за окном. Только они мягко приземляются при падении, а я… почему-то тоже чуть не потерпела крушение.

– Аккуратнее, – произносит знакомый голос. Не родной, а отдаленно знакомый. Потому что он стал не таким мелодичным, как раньше, не таким юношеско-мальчишеским. Он казался чуть грубее, приобрел легкую хрипотцу. Наверное, девушкам очень нравится, но мне и дела до этого нет.

Сейчас должен возникнуть эффект дежавю. В голове пронеслись бы воспоминания первого дня в Лондоне, ощущение крепкой теплой груди, о которую я случайно облокотилась когда-то, и неземное притяжение светлых глаз, в которых видела собственное отражение. Только его нет. Мы не в голливудском проекте снимаемся, а реальная жизнь не так красочна, как ее представляют.

Джек удерживает мое тело в своих объятиях. Бережно. Как раньше, когда наши отношения только зарождались, а я и понятия не имела, что такое предательство любимого.

Двойное предательство…

А был ли Тай любимым?

– С тобой все в порядке? – немного странно и отчужденно звучит вопрос из его уст.

Это наш первый разговор за последние несколько дней. Я не скучала по нашему общению, но почему-то окутавшая горечь утраты постепенно уходила, оставляя мое бренное тело в руках родного и одновременно чужого парня. Того, кто когда-то кинул и опозорил. Того, кого я когда-то любила. Думала, что любила, пока не встретила Тайлера.

В голове опять возник вопрос о моей влюбленности к этому недосягаемому мужчине. Вопрос, который будет мучить меня очень долго, а ответ на него окажется очень простым и логичным.

– Все хорошо, – отвечаю безжизненно.

– Я бы так не сказал. Куртку только не порви, – звучит где-то сверху с усмешкой.

Действительно. Мои пальцы буквально вцепились в одежду блондина. Странно, правда? Из объятий одного к другому. От желанного мужчины к бывшему парню. От одного Адамсона к другому. Вашу ж мать, какая ирония!

– Слушай, Софи, я давно хотел с тобой поговорить, – начинает Джек после долгого молчания.

– А нам есть о чем разговаривать?

– Конечно, о нас.

Серьезно? Нет, он серьезно спрашивает или глумится надо мной? Как можно говорить о нас после случившегося? Может, я чего-то не понимаю? У британцев в порядке вещей бросать своих половинок, а потом делать вид, что ничего не произошло? Что за нахрен? Черт, начинаю говорить, как Сара.

Выныриваю из широких объятий Джека и отхожу на пару шагов, пока не натыкаюсь на стену. Смотрю в его глаза. Не на пухлые сухие губы, не на исхудавшее лицо, а именно в глаза. Они потускнели, стали почти прозрачными, в них плескалась большими волнами боль. Она не поедала кусок за куском организм, а захватила все сразу.

Как и меня несколько минут назад перед воротами общежития.

Мы избегали друг друга несколько недель, я вообще не видела его все эти дни мучений и раздумий о другом мужчине, но не могла подумать, что когда-то родной Джек изменится до такой степени. До частичной неузнаваемости.

– Софи… прости меня.

Медлит. Тянет слова. Растягивает букву за буквой, нерешительно глядя в мои глаза.

– Понимаешь, мне никто не отказывал, кроме тебя, поэтому…

– Поэтому ты не подумал, как мне будет больно? – перебиваю пламенную речь.

Молчит. Не ожидал такого поворота событий? Конечно! Как же иначе! Не подумал своей блондинистой головой, что у меня тоже есть чувства. Что раньше я испытывала к тебе что-то похожее на любовь, а сейчас… просто существую.

– Прости, – мямлит сочувственно. – Обещаю, больше не обижу тебя. Будь со мной.

Дебилизм. Это единственное слово, пришедшее только что в голову. Какая-то непонятная хрень, с которой не хочется смешиваться, даже рядом находиться. Однако внутри что-то нещадно вопит, буквально заставляет взглянуть на парня по-новому. Под другим углом.

Только что можно в нем разглядеть?

Бледный, похудевший, подавленный, глаза совсем прозрачными стали. Ну и что? Эту же картину я наблюдала