очень спасает ее от необходимости вспоминать сцену расставания с Ильей, случившуюся накануне вечером. Как только Ксюше удалось выудить из Артема подробности того, что на самом деле не лестничный пролет организовал ему эту феерию красок на лице, а ее парень, она бескомпромиссно заявила обидчику своего незаменимого человека о намерении расстаться. Еще никто об этом не знает, оттого Ксюша невольно замедляет шаг, стараясь отсрочить появление в стенах школы. Ребята будут спрашивать, что да как, а ей совсем не хочется возвращаться к этой теме вновь.

Нетрудно было догадаться, что внезапно поднятая Артемом тема о сомнительных нравственных качествах Ильи, и то, что он побит и скрывает правду об этом, связаны между собой настолько незамысловато, что Ксюша постыдилась, почему не раскусила мальчиков по щелчку пальцев. Она дала себе время хорошенько подумать, но, честно говоря, все возникающие в защиту Ильи аргументы разбивались вдребезги о монументальную истину: Артем ей близок, как никто. Он бы ни за что не подверг другого человека грязной клевете из вредной прихоти.

Поэтому она позвонила Илье, договорилась о встрече в ее любимой кофейне-кондитерской, где всегда полно народу, особенно после семи вечера. Там они встретились. Ксюша заготовила небольшую речь, однако к использованию заученных слов не прибегла. Не возникло нужды. Илья воспринял решение девушки в штыки, зачем-то смахнул с их столика ее чашку со сладким рафом на миндальном молоке. Культурно расстаться не получилось, а она старалась.

Какие же нелепые — эти первые отношения.

Ксюша не плакала. Наоборот, выдохнула с некоторым облегчением, как это делает ее мама, возвращаясь с работы домой, когда снимает туфли на каблуке и касается пятками пола. Облегчение от избавления. Конечно, степень влияния этого чувства отличается, чем от ношения неудобной, но придающей презентабельности виду обуви. На ней сказывается крайне странно: она не может заставить себя прекратить трещать о зомби, заполняя не только свое мыслительное пространство этой белибердой, но и забивая голову Артема. Обычно у него получается вклиниваться в быстрые паузы, которые Ксюша берет, потому что не способна растягивать воздух из легких на долгие-долгие часы, тем самым продлевая болтовню; сейчас он ниже травы, тише воды. Держится рядом, по наитию шагая с ней нога в ногу, и в целом ведет себя отстраненно. Что ж, ему требуется все существующее и несуществующее мужество, чтобы не стать рупором внутреннего голоса, орущего «Я ТЕБЯ ЛЮБЛЮ, КСЮША». Все-таки неподходящее для судьбоносного признания время и место. Если она завалит контрольные из-за потерянности, ответственность ляжет на его плечи.

Артем немного подождет.

Или нет?

К середине учебного дня от уверенности в завтрашнем дне остаются жалкие ошметки.

Сквозь забившую уши воду просачивается звонок, и мужской туалет на третьем этаже школы стремительно пустеет от зевак. Одному Литвинову не хватает никаких сил — ни моральных, ни физических — чтобы отлипнуть от хлипкой стенки кабинки и пойти в класс английского языка. С длинных передних прядей ручейками стекает ледяная вода. Несколько секунд назад (скорее всего, счет идет уже на минуты) его схватили под подмышки, втиснули сюда и, перевернув вниз головой, окунули в грязный унитаз. От растерянности Артем не успел задержать дыхание и чуть не захлебнулся. Звонок на урок спас. Так бы, может, и сдох, наглотавшись нечистот.

Артем с поразительным спокойствием размышляет о тошнотворных деталях, которые должны вызвать в нем жажду отмщения, гнев, хоть что-нибудь. Однако ни отвратительный вкус во рту, ни въевшееся под кожу туалетное амбре, ни сырая голова, побывавшая в унитазе, не откликаются в нем ожидаемым запалом.

Стряхивает с волос влагу, ползет по стенке вверх и, быстро смаргивая с ресниц холодные капли, оглядывается в поисках рюкзака. Везде пусто и распахнуто окно. Артем в него выглядывает, обнаруживает свои вещи на асфальте и подавляет секундное желание отправиться следом.

***

За одиннадцать дней до…

Вдруг из неприметного паренька, прячущего взгляд за густой челкой, Артем превращается в объект идиотских подростковых насмешек, во главе которых стоит кичливый голубоглазый блондин, рассказавший всем, что это он бросил Ксюшу. Ксюша в свою очередь ничего и никому доказывать не стала. И не будет. Себе дороже — взывать к чьей-то испорченной совести, ведь разбирательство так или иначе продолжится на разных языках и не достигнет согласия.

Травля с первых оборотов принимает ежедневную тенденцию: плевки, высмеивание и генерирование обидных прозвищ, толчки, подножки… Из небольшой группки учеников количество агрессоров за несколько дней разрастается до десятков вовлеченных лиц. В школе с новой силой вспыхивает эпидемия НЕсострадания.

Артему стыдно за то, что Ксюша становится частой свидетельницей всевозможных его унижений. Как будто мало того, что происходит у него дома. Как будто недостаточно его пресная жизнь отравлена позором. Парадоксально, что ни одно проявление буллинга не угнетает так, как рьяное рвение Метелиной выступить его защитником и ответить всем обидчикам. Будучи уверенной в правильности собственных действий, она жалуется учителям, невзирая на просьбы Артема этого не делать. Их вовлеченность — не та управа, что способна приструнить главного агрессора. Иногда только жестокость способна истребить другую жестокость. С этим ничего не поделать. Так устроены человеческие джунгли.

Ксюша искренне недоумевает, почему Артем раздражен вмешательством учителей. Она действовала из лучших побуждений, когда сообщала им о зарождающейся травле, нацеленной на ее близкого человека! Она не сомневается, что взрослые помогут. Так учили родители. Им она тоже рассказала, и те пообещали, что не пройдут мимо.

— Не решай за меня, как мне будет лучше, — отвечает ей Артем, не сумев проконтролировать поток враждебности, нечаянно вырвавшийся вместе со словами и достигший уязвимого ко всему, что он делает или говорит, сердцу Ксюши. Извиниться не успевает: она завершает вызов, резко обрывая часовой телефонный разговор.

В его мире все по-другому. Взрослые предают, а не помогают.

И, наверное, хорошо, что Ксюша никогда этого не поймет.

***

За девять дней до…

Издевки — ерунда по сравнению с тем, чтобы держать дистанцию с Ксюшей. Артем сам ее оттолкнул неосторожными словами. Можно было бы донести ту же мысль, но корректнее. Она ведь единственная, кто принимает его сторону вне зависимости от обстоятельств. Она — больше. Жизненный ориентир, уводящий Артема от худших троп. Без нее ему не выжить в дремучем мире, наводненном хищниками. Да и зачем ему выживать без нее…

Он торчит под дождем в ожидании подруги, надеясь помириться и вместе пойти в школу. Ксюша не приходит. Не появляется на уроках. Не видит, что после занятий за ним увязываются другие ученики и преследуют до тех пор, пока ни о чем