— А это что у вас?

Именно на этот случай мы несли в руках самый туфтовый наш улов: хилый кинжал, оставшийся ещё от сатиров, и потрёпанный топор, лезвие которого заметно блестело медью. Самый худший из выбитых топоров, если уж на то пошло.

Но коэффициент куратора я учёл…

— Да вот, Тегрий Палыч, посмотрите, — тяжело дыша, я протянул кинжал, — Думал, сразу не надо на склад сдавать, лучше вам показать.

Ядра орков и мечи в наших кошельках заметно оттягивали пояса, и какое счастье, что наш путь пролегал вниз, а не вверх. Мы уже прошли достаточно, чтобы на лбах появилась испарина, и оставалось надеяться, что препод не заметит лишнего.

— И правильно! — куратор заметно повеселел, поблёскивая жадными глазами, — Это надо срочно… изучить. Вдруг там какой редкий сплав… ну, гномьи потерянные секреты… А то ещё продешевите.

Он перехватил у меня кинжал, тот, который ещё тогда похвалил Молчарь. Потом выхватил у Бобра топор, и стал усиленно скрести бороду, разглядывая его.

— Орки, что ли? — Тегрий Палыч покачал головой, — Где ж вы орков-то встретили?

Вот хитрец, а про кинжал ничего не сказал. Значит, про сатиров-то он знал?

— Ну, это… — я замялся.

— А в саду Батона были же, — ощерился Бобр, — Вот тогда, когда ваш двойник послал нас вроде как на трени…

Упоминание о двойнике резко кинуло тень на лицо Тегрия, и тот сунул в свой кошель предметы и замахал руками:

— Понял, понял, ребята! Как же я мог забыть? — он даже чуть протрезвел, — Ой, у меня ведь дела. Скоро игры, надо для вас подготовить программу тренировок…

И, протиснувшись мимо нас, он исчез за углом тёмного коридора.

— Что-то мне подсказывает, — с сомнением протянул Лекарь, — что тренировок мы с ним не дождёмся…

— Забулдыга шахтёрский, — буркнул Бобр, — Так и стащил лут. Герыч, а ты крут, как будто знал.

— Да ничего я не знал, — я скривился, вспоминая о той куче барахла, которая ещё лежала в нашем сейфе, — Просто решил в этот раз перестраховаться.

Потерять лут было обидно, но у нас были плюшки и покруче.

По правилам Батона всё следует тащить на склад. С этим лутом вообще чудеса: кому не покажешь, каждый намекает, что нарушены правила.

Ведь все знают, что пока ещё в учебной программе данжей не было. Но очки набирать надо, планка поражает своей крутостью, а штрафы так и сыплются — вот и крутятся студенты.

При этом сам ректор, нарушая все возможные техники безопасности, послал нас в Грецию. Но это полулегально, никто не должен был знать.

И если нести, как положено, заработанное барахло кладовщику, тот лишь щурит глазки и обещает обо всём доложить. При этом старый эльф ещё и бессовестно всё отберёт.

Куратор Тегрий Палыч так же отбирает лут, да ещё врёт без зазрения совести. На опыты, на изучение, ради безопасности…

И всё пропивает.

Одни гномы казались во всей этой системе более-менее адекватными и честными. Только принеси, а мы что-нибудь придумаем.

Всё это я успел подумать, когда на пути в тёмном коридоре снова возникла фигура. Мы вообще дойдём сегодня до гномов?

— Господа новички? — ректор вышел на свет слабо чадящего факела.

— Эээ… — вырвалось у нас.

Коэффициент Дворфича я не учёл.

— Здравствуйте, Гармаш Дворфич, — протянул я, пытаясь быстро что-нибудь придумать.

— Не к гномам?

— Да не, вы чё! Ну, ядрён батон, какие гномы?! — начал было Бобр и стал заливаться застенчивым смехом.

Надо было спасать ситуацию:

— Мы ищем Тегрий Палыча, — выпалил я.

— Дело в том, что мы очень волнуемся за него после тех событий, — выступил вперёд Лекарь.

— Вообще-то профессор по подземельям должен был вот только что тут пройти, — взгляд гнома прокатился по нашим честным лицам.

— Да-а-а?! — мы сразу обернулись, будто пытаясь высмотреть позади Тегрия.

Так гораздо легче было скрыть бесстыжие глаза.

— Так, ладно, — гном быстро понял наш концерт, и поморщившись, спросил, — А Иннокентия вы не видели?

Мы одновременно замотали головами. Тут врать не приходилось.

Промолчав, Гармаш заложил руки за спину, прошёл мимо нас, и потом, обернувшись, кивнул:

— Как увидите, новички, обязательно скажите, что мне нужно его увидеть.

Тут мы закивали.

— Его, как героя, надо бы наградить, — ректор важно поднял указательный палец, — Обязательно.

И ушёл в темноту — в длинном коридоре чадящие факелы были редкими, и освещали только кусок под собой.

Облегчённо выдохнув, мы сразу поковыляли дальше. Ещё пара шагов, и будет та лестница вниз, к входу в гномьи пещеры.

Что-то меня дёрнуло обернуться. Вообще-то ректор должен был уже появиться в свете следующего факела, но там никого не было.

— Опа-опа! — на лестнице мы чуть не сверзились от знакомого до боли голоса.

Кент собственной персоной стоял на ступеньках. Ведь только что никого тут не было!

— Вот зе фак! — Блонди чуть не завизжала, но заткнула рот ладонью.

— Да ядрён батон! — Бобр всё же упал пятой точкой на ступень, — Убью, персик!

Тот поднял ладони:

— Тише, тише, танк.

Всё же зелья Кента нам отлично тогда помогли, и Боря, стиснув зубы, встал, ничего больше не сказав. А «не последний игрок в Батоне» опасливо косился наверх, на выход в коридор.

— А вы там это… Гномозеку не видели?

Я усмехнулся и прошептал:

— Вот только что.

Кент сразу дёрнулся назад, к стене, пытаясь нашарить какой-то кирпич.

— Ага, братан, он тоже тебя спрашивал.

— Меня? — с фальшивым удивлением Кент уставился на Бобра.

Я кивнул:

— Да. Говорит, ты герой, тебя наградить надо.

— Знаю я их награды, — прошептал Кент, прислушиваясь к тишине в коридоре, — Ещё больше должен останешься.

Тут он всё же успокоился, и, к моему неудовольствию, его взгляд всё же опустился на наши оттянутые под тяжестью кошельков пояса:

— Опа-опа, — он убрал руку от стены.

Что он там искал? Секретную кнопку?

Ведь лестница освещена, и я точно знаю: когда мы начали спускаться, никого перед нами не было.

— А вы, значит, к гномам?

— Ну, типа, — спокойно ответил я.

Кент ничего не сказал, лишь тоже стал спускаться:

— Не боись, Гера, я только посмотрю…