- А Борька? У него будут неприятности!

- Да мне пофиг, Ира, - давлю взглядом. – Он взрослый мужик и может за себя постоять. Если его уволят из-за нас, предложу ему хорошее место. Идет?

- Нет, - печально мотает она головой. – Мой брат гордый. Он не согласится.

- Он сам решит, - провожу пальцами по тонкой шее. Но Ира отмахивается от меня как от надоедливой мухи.

- Степа, ты не понимаешь…

Ага! Я и не понимаю! Да теперь на Ирку начнется охота. Каждому интересно, блин, на ком женился Криницкий!

Вот только как объяснить. Ей же платье белое хочется и чтобы папа к алтарю вел. А мне главное – до родов дожить без приключений. Ирка сейчас уязвима и я с ней тоже. Мое слабое место.

Ну да ничего, пободаемся!

Глава 43

- Степа, я так не хочу, - закусываю губу. И чуть не реву от досады.

Вот как так можно? Через два часа свадьба. Он все решил. А меня спросить?

Голова чистая, волосы уложены, но все равно я не готова к церемонии. Любая женщина поймет. Платье нужно, укладка, мэйк-ап, украшения какие-то! Нет, я против помпезности. Сама не хочу шатров и голубей в небо. Но церемония одна и надо хоть выглядеть соответственно.

Украдкой кошусь на Криницкого. Мрачный, набычившийся, он что-то читает в телефоне. Тренировочные штаны, куртка, под ней видавший виды свитер. Хорош жених! И невеста в спортивном костюме!

Ну кто так замуж выходит?

Отворачиваюсь к окну, пытаясь успокоиться. Надо взять себя в руки и разложить все Степану по полочкам. Надеюсь, он меня услышит. Бракосочетание у нас с ним одно. Все остальные церемонии ни в счет. Главное – когда мы поставим свои подписи в книге регистраций и станем мужем и женой.

Ну неужели он не понимает?

Гормоны берут свое. Не хочу, но плачу, как маленькая. Просто беззвучно глотая слезы от великой обиды. Даже глаза не вытираю. Боюсь, что Степан заметит и будет скандал. Он же руководствуется проблемами безопасности. А я… в конец расстроилась.

- Посмотри на меня, - тяжелая рука мужа опускается мне на колено. – Ира…

Поворачиваюсь, по-дурацки шмыгая носом. И сама себе противна за эти слезы, за глупое выражение лица. Умом же все понимаю. Но не хочу я так. Не хочу!

- Если я добуду тебе белое платье и фату, ты согласишься? – бурчит недовольно. Грубовато, чуть по-медвежьи, стирает тыльной стороной ладони слезы с моих щек. Прижимает меня к себе, целует в лоб, будто печать ставит. А затем, не выпуская меня из объятий, надиктовывает указания брату.

- Так… Юра… Нужно Ире белое платье, мне костюм. Сними номер в гостинице рядом с ЗАГСом. Туда выпиши всех этих мастеров красоты… Кто тебе понадобится, Ирочка? – поворачивается ко мне.

И в этот момент я готова простить Степану все. Все его замашки биг-босса, все его решения, принятые единолично.

– Что значит, не получится? – бухтит Криницкий в трубку. – А ты постарайся. Это твой единственный шанс получить мое прощение. Ну как за что? За твои выходки… А-а… Испугался? Ну так штаны застирай и работай, - рычит муж, а я, опустив голову, улыбаюсь сквозь слезы. Представляю, как Юра, поджав хвост, бежит исполнять поручения брата.

- Все будет в лучшем виде, - целует меня в макушку Степан. – Все, как ты хочешь, Ирочка. Но только сегодня…

- Жаль папу с Борькой вызвать не удастся, - вздыхаю жалостливо.

- Почему это? – фыркает самодовольно Криницкий. – За твоим отцом, пока ты плакала у окошка, я уже отправил машину. Должны успеть. И Зорро предупредил. Но если этот чудак не успеет, я не расстроюсь.

- Вечно ты, - толкаю Степана локтем. – Надо вам помириться.

- Вот когда расскажет, кто меня заказал, тогда и наступит между нами дружба и вечная любовь. Я ему благодарен.. хмм… за многое, - осекается Криницкий.

Видимо, не хочет волновать. Но мне и так ясно, что сядь я в тачку Сохнова, сейчас в лучшем случае валялась бы на больничной койке. А в худшем, уже бы отпели давно.

- Их нашли? – прячу лицо на груди мужа.

- Да, конечно, - бодро заявляет он. – Все под контролем, Ирочка.

Большой загребущей рукой гладит по голове и басит мне прямо в ухо.

- Тебе лучше поспать. Клади голову мне на колени. Сейчас подушку достану, - тянется к задней полке. У нас тут и плед имеется.

- Сколько нам ехать?

- Да часа три, - косится на айфон Степа. – Поспи. Будем подъезжать, я тебя разбужу, - притягивает меня к себе. Устраивает в объятиях, словно в колыбели. Кладет руку на живот. – Нам, когда на скрининг, не помнишь?

- Не-а, - легкомысленно мотаю головой и лишь на секундочку прикрываю глаза. И распахиваю их, когда Криницкий легонько щекочет меня под ребра.

- Просыпайся, Ирочка, - потирает затекшие руки.

- Ой, это я тебе отлежала, - ойкаю, садясь ровно.

- Мне приятно, - пытается подвигать затекшими конечностями Степан. – Сейчас приедем, иди сразу в душ, - пытается командовать снова.- Потом наводи красоту, выбирай платье. Я заказал несколько…

- А ты? – смотрю хитренько. Ясное дело, Криницкий что-то затеял.

- А я пока полежу в ванне. Я выбрал номер с ванной, Ирочка. Такой старорежимной, на бронзовых лапах.

- А почему это тебе ванна, а мне душ? – кошусь подозрительно. – Это несправедливо, Степа!

- Мир вообще не справедлив, Ира, - театрально вздыхает Криницкий. Смотрит в окно и тихо ругается. – Твою мать… Миша, быстро на подземную парковку!

- Так тут нет, Степан Александрович! – огрызается водитель. – Что делать будем?

Теперь и я замечаю толпы журналистов, стоящих около входа в гостиницу. Кто-то ест пирожки и пьет кофе, кто-то настраивает аппаратуру, а кто-то просто болтает друг с другом.

- Видимо, давно обосновались, - усмехается зло Степан и добавляет недовольно. – Ладно… Черт с ней, с ванной. Миша, не останавливайся! Едем домой. Завтра найдем другой ЗАГС. Найду барабанщика, лично придушу, - цедит зло.

- Выходит, папа зря едет? И Борька? – невольно вздыхаю я. Понимаю, что ни к месту. Но ничего с собой не могу поделать.

- Ты умничка, Ира, - целует меня в висок Криницкий. –