— Но я отдала ей этот дом!.. — выдохнула мадам Зина, хлопая четными глазками. — Большой, крепкий дом!

— Так может, теперь попросите у нее пристанища, если дом так хорош?

Старуха снова осеклась.

— Что вы можете знать! — горько проговорила она, вновь нацепив маску оскорбленной добродетели. — Вы пришли ранить меня? Оскорбить? Разбить мне сердце?

— Ваше сердце разбито? — вежливо поинтересовался Кристиан.

— Эта паршивая, неблагодарная девчонка! — горько ответила мадам Зина. — Вы не знаете о ней всей правды! Вы не знаете, сколько горя я пережила в последнее время по ее вине! О, как я страдала! Мой дорогой муж УМЕР, не вынеся позора, который она принесла в наш дом!

— Даже так? — вежливо удивился Кристиан.

— Что вы, молодой мужчина, можете знать о распущенных, избалованных, испорченных девках! — продолжила мадам Зина. — Эта Эрика… пусть ее ангельский вид не вводит вас в заблуждение! Она испорчена, она порочна до мозга костей! Более наглой, распущенной, развратной потаскухи и тунеядки свет не видывал!

— Неужели?

— Бесполезное, ленивое, капризное и эгоистичное создание… Она обманывала своего добрейшего отца! Он души в ней не чаял! Готовил ей славную судьбу! А она за его спиной крутила романы с мужчинами! С целым табуном мужчин! Перебрала просто всех! Легкодоступная! Сама их тащила в свою постель, пока не доигралась! Забеременела! Родила вне брака! Это такой позор!

Кристиан молча смотрел на беснующуюся старуху.

— У нее нет сердца, помяните мое слово! И как я, с ее репутацией, могла оставить ее жить под одной крышей с моими девочками? Как я могла допустить, чтоб мой дом превратился в вертеп? В гнездо порока и разврата? Смотреть сквозь пальцы, как она водит мужчин все больше? Ну, уж нет!

Старуха победно усмехнулась.

— И вы обвиняете меня в жестокости? А сами были бы готовы приютить ее в своем доме?

Кристиан вежливо молчал.

— Ну, — уже нетерпеливо спросила старуха, — так я могу рассчитывать на вашу помощь? Пустите вы нас пожить или нет?!

Глава 10. Охота на ведьм

Кристиан некоторое время молчал. С недобрым прищуром смотрел на больную.

А мадам Эванс выжидательно смотрела на него.

Словно морщинистая черепаха, выглядывающая из панциря.

— Я вынужден вам отказать, — сказал, наконец, Кристиан.

Шумный вздох вырвался из груди старухи.

— Что? Что? — повторяла она, будто не понимая, о чем идет речь.

— Я отказываю вам, — повторил Кристиан.

— Да как вы…

Слово «смеете» застряло в ее горле. Она просто не смогла его произнести, подавившись негодованием и яростью.

«Да как он смеет!»

— Меня, разумеется, ничто не скомпрометирует, — продолжил Кристиан, пристально разглядывая свою собеседницу. — Потому что никто не посмеет и рта раскрыть, чтобы осудить мое поведение и моих гостей. Мое положение слишком высоко для этого… как и для того, чтобы вы воспользовались моим гостеприимством.

— Что?! Что?!

— Я не та персона, — снисходительно продолжил Кристиан, — к которой можно запросто напроситься на ночлег. — Я сочувствую вашему горю, но у меня не приют. Не ночлежка. И не пансионат для благородных девиц.

Лицо старухи налилось темной кровью. Казалось, еще миг — и ее удар хватит.

— Да, да, — продолжал Кристиан как можно мягче. — Особенно последнее. Не пансионат для благородных девиц. Вашим юным и невинным дочерям отнюдь не место в доме холостого мужчины, ведущего… активный образ жизни. У меня бывают друзья. Много друзей. Они, случается, засиживаются за полночь. Шумят, играют в карты. Случается, и выпивают. Как вы представляете присутствие ваших дочерей в такой компании? Их общество может быть… истолковано превратно.

Глаза Кристиана смеялись.

Он не произнес ни единого оскорбления, но слово «проститутки» так и витало в воздухе.

— Да как вы смеете! — взорвалась старуха. — Ваши намеки…

— Вот видите, даже вы их поняли. А посторонние люди истолкуют точно так же. И даже хуже.

— Ну, знаете! — кипела от негодования старуха. — Вы могли бы воздержаться на время от своего разгульного образа жизни! Есть же предел распущенности! Из уважения к нам вы обязаны оставить свои развлечения!

Брови Кристиана удивленно взлетели вверх.

— Извините?.. — вежливо переспросил он.

— Есть время для праздного образа жизни, — гневно выкрикнула мадам Эванс, — а есть и для благих дел! Приютив несчастных девочек, вы могли бы оставить свои увеселения и вести себя скромнее и приличнее!

На подобное нахальство Кристиан не нашел что ответить.

Он был так изумлен, что просто молча смотрел на старуху. Будто она была не человеком, а говорящим камнем.

— Ваш отец был высокого мнения о моем муже! — кипятилась та. — И ради их многолетней дружбы вы могли бы и сами, без моих просьб, озаботиться нашей судьбой! Подумать только! Мы остались без крыши над головой, а вы над нами насмехаетесь! Какое циничное нахальство!

Кристиан весьма непочтительно рассмеялся.

— Ну, надо было догадаться, что эти глупые письма — это ваша идея, — произнес он насмешливо.

— Глупые?!

— А вы рассчитывали, что я поверю, что за пару дней в местной гостинице вы подхватили все болезни, включая чуму и оспу?.. Нет, мадам. Я отказываю вам не только потому, что ваше пребывание в моем доме неуместно. Я отказываю вам потому, что не желаю видеть вас у себя.

— Что?!

— Вы склонны ко лжи, шантажу и прочим порочным способам добиваться желаемого, — продолжил Кристиан беспечно. — А я предпочитаю не связываться с людьми, которые ведут себя как мелкие жулики.

— Да как вы смеете!.. Я никогда не лгала!..

— То есть, ваши крики об оспе и тифе — это правда? Тогда вам тем более нечего делать у меня, — быстро прервал ее гневные вопли Кристиан. Он поднялся, одернул ладно сидящий на нем костюм, щелчком сбил с рукава невидимую пушинку. — Я нахожу ваши притязание непомерной наглостью, мадам. Не вам указывать мне, как проводить время. Не вам распоряжаться порядками в моем доме. Не забывайте свое место. Вы — всего лишь жена богатого человека. Не аристократка. Не леди. И никогда ею уж не станете. Да вы даже понятия не имеете, что значит быт аристократкой. Ваш муж завоевал расположение знатных людей благодаря