но Акрам удивляет и сейчас:

— Потанцуй со мной?

Акрам подносит к губам мою руку и целует пальчик поверх подаренного кольца.

Любимый терпеливо ждёт, пока я уверенно кивну, и вытягивает из кармана телефон. Ищет что-то… ищет. Наконец выбирает песню, и из динамиков доносится нежная пронзительная мелодия, каждое слово как ножом по сердцу.

…И быть мы вместе не обязаны…

…Но душою ты со мной…

…И я брошу весь мир ради тебя одной…

Мы движемся плавно, в унисон. Я любуюсь Акрамом. Каждой черточкой его лица, каждой морщинкой в уголках глаз, пронзительностью и глубиной в бездне его темных зрачков. Мной овладевают счастливые воспоминания: первый поцелуй, ночные разговоры, смелые переписки, крепкие объятия и уют нашего совместного гнездышка.

Он прикасается ко мне бесконечно трепетно, с пронзительным раскаянием, медленно склоняет голову, касаясь губами моего рта, теплым языком обжигает чувствительную кожу, проталкивается неторопливо, смакуя каждую секунду. «Нашу». В настоящем. «Живую»… Я встречаю его с бесконечной самоотдачей, готовая довериться вновь. У меня нет времени на сомнения. Мягко укладываю ладони на его мощные плечи, растворяясь в тревожной мелодии, от которой сердце сжимается, растворяюсь в любимом мужчине, растворяюсь в этом мгновении, которому, казалось, никогда в моей жизни уже случиться не суждено.

…Без тебя все гаснет, будто искры зари,

Ты люби меня…

Когда моего слуха касается тихий шепот, ноги деревенеют и я останавливаюсь, обессиленная и парализованная.

— Я тебя люблю. Ты только не уходи, ладно?..

Глава 41

Эмоции обуревают, погружая меня в настоящий водоворот. Чувства сменяют друг друга ярким калейдоскопом. Не верю, не верю, не верю…

— Отныне вы муж и жена, жених может поцеловать невесту.

Эти слова отдаются гулким эхом в моей голове.

Муж.

Муж…

Муж — это ведь самый близкий человек даже по закону.

Хитросплетения судьбы, и вот, я, можно сказать, «у алтаря» с самым любимым мужчиной на свете! Моим единственным.

Я пытаюсь заставить себя относиться к этому, как к сделке, когда мне всего-то навсего выгодно новое положение… но статус замужней женщины никак не желает становиться временным: он жжется на пальце, оставляет глубокие отметины на сердце, запертой птицей бьется в грудной клетке. Когда Акрам рядом, кажется, что мне все по плечу и я справлюсь с любыми сложностями и невзгодами. Мы справимся.

Уже на улице супруг — как же привыкнуть теперь к этому слову? — бережно привлекает меня к себе, неторопливо целует в губы, одновременно поглаживая мою щеку, смакует это сладкое прикосновение.

— Итак, где же мы теперь будем жить? — смешливо интересуется Акрам. — У тебя или у меня?

Я отмахиваюсь от этого шутливого уточнения, потому как успела уже не раз себя спросить, но не нашла ответа. Хочется ведь многого... Акрам же впервые обронил щепетильный вопрос, только мы оба опасаемся на чем-то настаивать, как будто ступаем по тонкому льду.

— У нас еще есть время съездить в ресторан, столик я заказал заранее, если хочешь, можем у меня собраться с друзьями, как освободимся.

— Ты намереваешься отмечать? С грандиозным размахом? — не сразу, но ловлю себя на том, что я крепко держу Акрама под локоть, а он аккуратно поглаживает мои пальчики. Мне так тепло от этого.

— Не поверишь. Мне бы хотелось побыть только с тобой. Но если для тебя важно устроить небольшой праздник, то я готов на любые твои капризы.

— Ишь ты какой, про капризы вспомнил. Ладно-ладно. Что-то я действительно слишком беспроблемная, а надо бы уже что-то менять, — играю я бровями, и Акрам в наигранном испуге округляет глаза. — Ой, что-то так клубнички захотелось... — тяну я, сдерживая улыбку. — И макать в шоколад.

— Да… — веселится Акрам, — запросы-то у нас нескромные. Но с другой стороны, на принцессе жениться, а как я хотел?! Конечно, у нас королевский размах, да?

— Вот именно! И пожалуйста, побыстрее. А еще та-аак хочется штрудель яблочный, — я мечтательно облизываюсь и воинственно гляжу на Акрама. — А что? Беременным по статусу положено капризничать. А у меня теперь еще и супруг есть, которому суждено все эти капризы исполнять и потакать мне во всем! Имею право! Или ты не согласен?

— Правильно-правильно, Зоречка. Я со всем согласен! Не боись, все будет зер гут, — уверяет он меня и проверяет время на телефоне.

Обед у нас и правда получился царским. Я с жадностью смолотила горячий штрудель с начинающим подтаивать пломбиром. Это нечто! Обожаю!

— Ты давай доедай, и пойдем с тобой гулять, утрамбовывать обед. Нам через полтора часа на УЗИ успеть надо.

Сегодня у нас довольно плотное расписание. А вечером еще врач.

— Ну что же, — задумчиво сообщает доктор. — Соберем все необходимые анализы и… — он берет паузу, переводит серьёзный взгляд с меня на Акрама и обратно, — в добрый путь. Ребенок достаточно окреп. Ждать и тянуть с операцией больше не стоит.

Во рту резко пересыхает, язык становится неповоротливым. Я бесконечно настраивала себя на позитивный лад, но долгожданные слова врача выбивают меня из колеи полностью.

Акрам задает соответствующие вопросы, а я мышкой сижу и так хочется воскликнуть: вы ведь не обо мне, правда?!

Это какая-то пытка. Правильно говорят: перед смертью не надышишься. А в моем случае — буквально.

Обессиленная, на ватных ногах я выхожу на улицу. Акрам очень точно чувствует мое состояние. Я так ему благодарна, что он рядом, волнение захлестывает, аж трудно дышать. Я вроде и понимала, что этот момент настанет и даже очень ждала его. Сродни очищению или освобождению, но сердце так сильно бьется, и бьется, и бьется… и бешено стучит: тоже боится.

— Зорь, — мягко разворачивает меня к себе Акрам, нежно обнимает взглядом. — Остался еще один шаг, и вы будете в безопасности. Я сам волнуюсь, давай я буду это делать за двоих. А тебе