Они отступили за огромную колонну, которая могла бы скрыть целый полк воинов, и ждали. Почти сразу же мимо пронеслись десять человек; высокие мускулистые мужчины в красных доспехах, которые выглядели как железные статуи. Они были хорошо вооружены, и на лицах некоторых читалась легкая неуверенность. Офицер, который вел их, был довольно бледен. На его лице обозначились жесткие морщины, и он поднял руку, чтобы вытереть пот со лба, когда стражник проходил мимо колонны, за которой прятались ассасины. Он был молод, и это предательство короля далось ему нелегко.

Они прогрохотали мимо и проследовали дальше по коридору.

“Хорошо!” - усмехнулся Аскаланте. “Он сделал, как я сказал; Кулл спит без охраны! Поторопись, у нас есть работа, которую нужно сделать! Если они поймают нас за его убийством, нам конец, но мертвого короля легко превратить в простое воспоминание. Поторопись!”

“Да поторопись!” - воскликнул Ридондо.

Они с бешеной скоростью промчались по коридору и остановились перед дверью.

“Сюда!” - рявкнул Аскаланте. “Громел– заставь меня открыть эту дверь!”

Гигант обрушил свой могучий вес на панель. Снова – на этот раз раздался лязг засовов, треск дерева, дверь пошатнулась и ворвалась внутрь.

“Внутрь!” - крикнул Аскаланте, охваченный духом убийства.

“Внутрь!” - взревел Ридондо. “Смерть тирану”–

Они резко остановились – Кулл повернулся к ним лицом – не голый Кулл, пробудившийся от глубокого сна, запутанный и безоружный, чтобы его зарезали, как овцу, но Кулл бодрствующий и свирепый, частично облаченный в доспехи Красного Убийцы, с длинным мечом в руке.

Кулл тихо поднялся за несколько минут до этого, не в силах уснуть. Он намеревался пригласить офицера стражи в свою комнату, чтобы немного поговорить с ним, но, посмотрев в дверной глазок, увидел, как тот уводит своих людей. В подозрительный мозг короля варваров пришло предположение, что его предали. Он никогда не думал о том, чтобы отозвать людей обратно, потому что они, предположительно, тоже были в заговоре. Для этого дезертирства не было веской причины. Итак, Кулл тихо и быстро надел доспехи, которые держал под рукой, и не успел он завершить это действие, как Громел впервые врезался в дверь.

На мгновение картина повисла – четверо мятежных дворян у двери и десять диких, отчаявшихся разбойников, толпящихся прямо за ними, сдерживаемые молчаливым гигантом с ужасными глазами, который стоял посреди королевской спальни с мечом наготове.

Тогда Аскаланте крикнул: “Внутрь! И убей его! Он один к двадцати, и у него нет шлема!”

Верно; у него не было времени надеть шлем, и сейчас не было времени снять большой щит с того места, где он висел на стене. Как бы то ни было, Кулл был защищен лучше, чем любой из ассасинов, за исключением Громеля и Вольманы, которые были в полной броне, с закрытыми забралами.

С воплем, который разнесся по крыше, убийцы хлынули в комнату. Первым из них был Громель. Он бросился, как атакующий бык, опустив голову, низко опустив меч для разрубающего удара. И Кулл прыгнул ему навстречу, как тигр, бросающийся на быка, и весь вес короля и могучая сила перешли в руку, которая размахивала мечом. Огромный клинок со свистом описал дугу в воздухе и обрушился на шлем командира. Клинок и шлем столкнулись и разлетелись на куски, Громель безжизненно покатился по полу, в то время как Кулл отскочил назад, сжимая рукоять без клинка.

“Громел!” - прорычал он, когда из-под разбитого шлема показалась разбитая голова, затем остальная часть стаи набросилась на него. Он почувствовал, как острие кинжала скользнуло по его ребрам, и отшвырнул владельца в сторону взмахом своей огромной левой руки. Он ударил своей сломанной рукоятью прямо между глаз другого и бросил его без чувств и истекающего кровью на пол.

“Следите за дверью, четверо из вас!” - кричал Аскаланте, пританцовывая на краю этого водоворота поющей стали, поскольку он боялся, что Кулл, с его огромным весом и скоростью, может прорваться сквозь них и сбежать. Четверо разбойников отступили и выстроились в ряд перед единственной дверью. И в это мгновение Кулл прыгнул к стене и сорвал с нее древний боевой топор, который висел там, возможно, сотню лет.

Вернувшись к стене, он на мгновение повернулся к ним лицом, затем прыгнул между ними. Кулл не был обороняющимся бойцом! Он всегда переносил бой на врага. Взмах топора отбросил разбойника на пол с разрубленным плечом – ужасный удар тыльной стороной руки размозжил череп другому. Меч разбился о его нагрудник – иначе он был бы мертв. Его заботой было защитить непокрытую голову и промежутки между нагрудником и спинной пластиной – поскольку валузийские доспехи были сложными, и у него не было времени полностью вооружиться. у него уже текла кровь из ран на щеке, руках и ногах, но он был таким быстрым и смертоносным, и таким сильным бойцом, что даже с таким перевесом на их стороне ассасины не решались оставлять брешь. Более того, им мешала их собственная численность.

Какое-то мгновение они свирепо теснили его, осыпая ударами, затем отступили и окружили его, нанося удары и парируя – пара трупов на полу были немым доказательством неразумности их первого плана.

“Негодяи!” - в ярости завопил Ридондо, срывая с головы свою широкополую кепку, его дикие глаза сверкали. “Вы уклоняетесь от боя? Будет ли деспот жить? Вперед!”

Он бросился вперед, нанося яростные удары; но Кулл, узнав его, сокрушил его меч мощным коротким ударом и толчком отбросил его назад, заставив растянуться на полу. Король взял в левую руку меч Аскаланте, и разбойник спас ему жизнь, только уклонившись от топора Кулла и отскочив назад. Один из волосатых бандитов нырнул к ногам Кулла, надеясь таким образом сбить его с ног, но после короткой борьбы с тем, что казалось прочной железной башней, он взглянул вверх как раз вовремя, чтобы увидеть падающий топор, но не вовремя, чтобы уклониться от него. Тем временем один из его товарищей поднял меч обеими руками и рубанул вниз с такой искренностью, что пробил наплечник Кулла с левой стороны и ранил плечо под ним. В одно мгновение нагрудник короля наполнился кровью.

Вольмана, в своем диком нетерпении разбрасывая нападавших направо и налево, прорвался вперед и жестоко рубанул Кулла по незащищенной голове. Кулл пригнулся, и меч просвистел над головой,