– Меня! – весело подтвердил собеседник. – Меня зовут Корин Сергей Николаевич. Что Вас интересует?

– Мне о Вас рассказывал Михаил Трубин, – начал Егор. – Мне нужно узнать, кто, кроме Туманского и его дочери, был в вашей научной группе? Кто знал о созданном лекарстве от сердечных заболеваний?

– Простите, а Вам это зачем? – сухо поинтересовался собеседник. – И с какой стати Михаил рассказал Вам обо мне?

– Он рассказывал, что Вас с ним познакомила бабушка, – принялся бестолково оправдываться Егор.

– Какая бабушка? – недоуменно переспросил Корин.

– Моя, – в полном отчаянии простонал Егор, отчетливо понимая, что Сергей Николаевич ничего ему не скажет.

– Евгения Никитична? – голос Корина вдруг потеплел. – Почему же Вы сразу не сказали, что Вы – внук милейшей Евгении Никитичны? Так и быть, я назову Вам фамилию четвертого члена группы, даже не спрашивая, для чего Вам это нужно!

Звук названной фамилии подействовал на Егора подобно разорвавшейся бомбе. Он не помнил, как прощался с Кориным, который долго и обстоятельно передавал приветы бабушке и Михаилу. В глазах у Егора потемнело, а идущий за окном снег вдруг отчего-то стал черным.

Придерживаясь одной рукой за косяк, Егор сполз на пол и некоторое время сидел в полном оцепенении. Вошедшая в дом бабушка, увидев его, вскрикнула и перекрестилась.

– Сынок, тебе плохо? – бросилась она к Егору.

– Хреново! – согласился Егор, глядя на суетящуюся бабушку и равнодушную мать. – Так, мои дорогие, сейчас мы с вами сядем, и вы расскажете мне все-все об академике Туманском и его изобретении. А потом, после того, как я выслушаю вас, мы решим, что делать дальше…

Кира открыла глаза и не сразу поняла, где находится. Она лежала поперек огромной кровати с розовым балдахином, неловко подвернув левую руку. В правой руке была зажата кукла в кружевном платье. Кира рывком села и тут же со стоном упала назад: голова раскалывалась, перед глазами все плыло, к горлу подкатывала жуткая тошнота. Полежав немного и преуспев в отчаянной попытке сфокусировать зрение, Кира потихоньку встала с кровати и медленно побрела вниз, не выпуская из рук куклу. До входной двери она брела минут десять, периодически останавливаясь и борясь с непреодолимым желанием немедленно упасть и уснуть на том месте, где стоит. «Интересно, как я в таком состоянии поведу машину», – вяло подумала Кира, добравшись наконец до цели. Впрочем, оказалось, что все ее волнения относительно неспособности управлять транспортным средством оказались напрасными. Дверь была заперта. Кира в изнеможении привалилась к косяку и вытерла потный лоб. Она судорожно вспоминала, что произошло. Приехала в Пронькино, зашла в дом, поднялась в детскую, услышала звук машины. Почему-то она подумала, что приехал Егор. Егор? Это он подошел сзади? И что? Ударил ее? Кира дрожащими руками принялась ощупывать болевшую голову. Ран нигде не было. Что делать? Как выбраться отсюда? От попытки разобраться в ситуации Киру затошнило еще больше. Она засунула мерзнущие руки в карманы куртки и внезапно нащупала что-то твердое. Бутылка с водой! Точно! Она купила ее на автозаправке, когда собиралась сюда. Кира кое-как достала бутылку, которая упорно не хотела вылезать, цепляясь за внутренности кармана. Наконец, победа была одержана. Кира отвинтила пробку и с жадностью осушила половину бутылки. Поплескав остатки воды себе на ладони, она умылась. Сразу стало немного легче. «Телефон! Его забрали или?..» – Кира вывернула карманы, которые оказались пустыми, и заскулила от ужаса. И что ей теперь делать? Сесть и смиренно ждать, когда ее придут добивать? А в том, что придут, она была твердо уверена. «Хотя», – размышляла Кира. – «Меня могут просто оставить здесь и я загнусь от голода и жажды».

После этих мыслей почему-то дико захотелось пить, причем, непременно горячего чаю с молоком. Она с досадой запихала вывернутые карманы обратно и внезапно нащупала что-то. Внутренний карман! Как она могла про него забыть! Кира с сопением вывернув почему-то ставшую непослушной руку, залезла в маленький узкий кармашек и осторожно выудила телефон. Кому звонить? Родителям? Пока они поймут, куда именно нужно ехать и доберутся сюда, может быть уже слишком поздно. Егору? А где гарантия, что это не он был здесь? Кто еще, кроме него, знал, что она поехала в Пронькино? Кира машинально листала в телефоне журнал звонков и внезапно наткнулась на незнакомый номер. Звонок был исходящим и явно сделан не так давно, потому что Кира периодически удаляла все записи.

Кира напрягла память и, когда вспомнила, чей это номер, чуть не заплакала от радости. Нажав кнопку дозвона, она принялась ждать, молясь, чтобы ей ответили.

– Алло! – отозвался глухой голос. – Алло! Я Вас слушаю!

У Киры от волнения пересохло в горле, и она не могла вымолвить ни слова.

– Алло! Ну и молчите дальше! – собеседник уже явно вознамерился отключиться, и у Киры от ужаса прорезался голос.

– Глеб! Помогите мне! – с отчаянием крикнула она.

– Кто это? Что с Вами случилось? – перепугался Глеб.

– Глеб, миленький, спасите меня! – взмолилась Кира. – Это Кира! Девушка Егора! Помните меня?

– Кира? Какая Кира? – удивленно спросил Глеб.

– Глеб! Послушайте! У меня на телефоне мало денег! Вспомните: несколько недель назад Вы приезжали в Пронькино, где мы с Егором застряли в доме. Помните, Вы еще открыли дверь отмычкой?

– Кира? – в голосе Глеба послышалось понимание. – Вы где? Где Егор?

– Только не говорите Егору, где я, – начала было Кира, и связь прервалась. Деньги на телефоне закончились. Теперь оставалось только ждать и надеяться на то, что Глеб все понял.

Кира завернулась в куртку и села прямо на пол возле входной двери. «Посплю совсем немного», – вяло подумала она и тут же уснула…

Кира проснулась от яркого света, бившего через незашторенное окно и машинально натянула на нос одеяло, мечтая поспать еще немного. Однако сон уже улетучился, и она нехотя вылезла наружу. Интерьер вокруг был крайне интересным, даже странным. В огромной квадратной комнате потолок был темно-синим, а стены – белыми, с нарисованными черной краской иероглифами. Два огромных ничем не прикрытых окна впускали максимум света. Мебели практически не было, за исключением большого телевизора на стеклянной подставке, трех белых пуфиков и огромной круглой кровати, на которой сидела Кира.

Заглянув под одеяло и убедившись, что она одета, Кира встала и, пошатываясь и придерживаясь за стены, побрела к двери, которая представляла собой арку. Коридора в квартире не было: комната плавно перетекала в не менее просторную кухню, от лимонной расцветки которой Киру затошнило еще больше и рот непроизвольно наполнился слюной. Кухня была ожившей мечтой шизофреника: желтые с металлическим