Шрифт:
Закладка:
Отпустив меня, Агаев чуть откинулся назад, ухватив руками мои бедра. Сжимая их пальцами, он задал темп, который вел нас обоих на вершину удовольствия. Мои груди скользили по его покрытому бисеринками пота телу, возбуждая до предела.
— Пожалуйста… пожалуйста….- уже открыто умоляла я не зная о чем, трясясь от переизбытка чувств каждый раз, когда мои соски задевали его мощную грудь. Руслан, понявший без слов мою мольбу, вдруг перевернул меня так, что я оказалась под ним с широко разведенными ногами. Он стал просто вбиваться, вколачиваться в меня, звук его яиц, шлепающих по промежности, казался самым чудесным звуком на свете.
— Черт… Сделай так ещё раз… — прохрипел он, я же, удивлённо распахнув глаза, обнаружила, что даже и не заметила, как в порыве страсти принялась ласкать свою грудь руками, пощипывая соски, зажимая их между пальцев. Улыбнувшись, с вызовом взглянула на него, оттянув возбужденные соски и одновременно ладонями прижав обе груди друг к другу, взгляд Агаева потемнел.
— Ты меня убиваешь… — и вогнал в меня член до самого конца.
Лаская себя, я в упоении наблюдала, как исчезает во мне его член, а затем спазмы, накрывающие меня, стали все чаще, пока я не забилась в накатившем оргазме, жадно вцепившись ладонями в его бедра, прижимая их к себе. Руслан кончил вместе со мной, хрипло застонав, а после, устроившись так, чтобы вес его тела не был на мне, обнял и прижал к себе.
— Это было просто… — он не закончил, но я знала, что он хотел сказать. Знала — и впервые верила. Потому что испытала ровно то же самое. Невероятно, восхитительно, фантастически —;нет, ни одним из этих скупых эпитетов не описать того, что произошло между нами.
— Знаешь, мне кажется… — начинает вдруг Руслан, а я поворачиваю к нему лицо, лениво играя пальцами с волосами на его груди. взглядом побуждая его продолжать говорить, расслабленно улыбаюсь. Как же это, оказывается, здорово — получать то, чего хочешь. — Кажется, что нам стоит пойти в душ. А после — продолжить все, что начали? Только уже в спальне.
Странно, но теперь и мне кажется. Кажется, что он не это хотел сказать. Неужели большой и грозный Руслан Агаев боится? Впрочем, мне сейчас не до раздумий. Хмурюсь, словно бы размышляю, а затем милостиво киваю.
— Да, идея неплохая.
— Тогда пойдем? — он наклоняется к моей груди, легонько прикусывая сосок, и тут же зализывая это место, целуя так нежно, что на глаза наворачиваются слезы- он целует так, как если бы любил….Отгоняя от себя некрасивую реальность, выгибаюсь навстречу его губам, падая в грёзы, поглотившие нас сегодня без остатка.
— В душ можно и позже. — усмехается он, подминая меня под себя
34. Дамир
— Ты где, черт тебя бери?! — заорал в трубку, едва Ренат соизволил её, наконец, взять.
— С друзьями тусуюсь. — нагловато развязно отвечает он, из чего делаю вывод, что перед ними сейчас и рисуется. Вот же маленький гаденыш! У матери больное сердце, ей вообще переживания запрещены, отец сейчас в клинике и неизвестно, что покажут анализы. А что Руслан, что Ренат словно бы целью задались добить родителей. Иногда такое ощущение, что я- единственный здравомыслящий среди трёх братьев.
— Если ты в течение часа не вернёшься обратно- обманчиво мягко начинаю- Я лично найду тебя, и за шкирку потащу в аэропорт.
И сбрасываю. Пускай теперь Ренат и его невесть откуда появившиеся местные друзья переживают, как доехать до дома Руслана за час. Потому что стоит мне поднять связи по прежней работе- и местонахождение "Ренатика" найдут даже быстрее, чем он боится.
****
Лениво наблюдаю, как мать хлопочет, ухаживая за дедом. Вот же умеет старый Бахтияр выкрутить все так, что все вокруг него на цыпочках бегают. И дело даже не в традициях, не в уважении- в характере. Помнится, будучи маленьким, я очень обижался на него за то, что он любит меня меньше, чем остальных. Руслана любили как первенца, Рената — как самого младшего. И лишь со мной словно бы не определились. Но особенно выделял дед Руслана, что довольно часто служило причиной наших с Русом стычек и конфликтов.
— Ренат звонил, через двадцать минут будет. — бросает на меня благодарный взгляд мама, выставляя на стол печенье и сладости.
— Хорошо. — Бахтияр, обернувшись ко мне, прищуривается- А ты чего Жаным с собой не взял? Пускай бы невестки познакомились, верно я говорю, Эркене?
Мать, не смея спорить, кивает.
Я морщусь при одной мысли о том, что Жаным могла бы быть рядом, не дистанционно мучая меня своим навязчивым вниманием, а лично. Я относился к ней довольно спокойно и беззлобно, понимая, что в случившемся нет ее вины, но то, с каким почти маниакальным упорством она стала добиваться моего внимания и любви, невероятно бесило. Каждый ее жест, каждая испуганная или вымученная улыбка, когда она искала моего одобрения, каждая робкая попытка сделать мне сюрприз или что-то приятное не радовали, а, наоборот, выводили из себя. Ведь они служили напоминанием, что рядом со мной не та. Не та улыбка, не те глаза, не та реакция на мои слова или шутки, не тот запах, не тот голос…Все не то, черт его дери!
Но самый ад начался с того момента, как я узнал о том, что Амира выходит замуж. Нет, я узнал не от нее, честно оборвав все контакты. Да и вряд ли Амира сама согласилась бы продолжать общение после такого с моей стороны предательства.
Пока Амира была свободна, я кое-как мог жить, есть, дышать воздухом. Но известие о ее свадьбе выбило из колеи, сделало каким-то гребаным лунатиком, сомнамбулой, что еле плетется сквозь череду до боли однообразных дней. Дней, в которых нет ни радости, ни счастья, не надежды. Часто, уезжая на окраину города, я останавливался и выл точно раненый зверь, представляя, как моей Амиры касаются чужие руки, как другой снимает с нее белую фату — символ невиновности и чистоты, как она скромно и чуть испуганно улыбается ему…
Но, стоит отдать должное и Жаным, — жена вносила хоть немного эмоций в мое унылое существование. Ненависть. Чистая, ничем не замутненная ненависть, захлёстывала до краев, стоило ей начать играть в семью. Словно бы и не было наших разговоров " на берегу", где я
