Шрифт:
Закладка:
То, что у нас стало больше заговоров — это есть гуд, но при любом раскладе основное оружие чернокнижника — это его «потусторонний заряд». Он далеко и больно бьет, использует хороший тип урона, позволяет атаковать несколько целей одновременно и имеет систему гибких модификаций. При правильной прокачке этот заговор всегда имба.
Поэтому Сири максимально озадачилась в том числе и его квази-модернизированием. К заводской версии виртуальная затейница добавила две квази-модификации, «потусторонний удар» — версию для ближнего боя и «потусторонняя игла» — утонченная версия луча, обладающая меньшей ударной мощностью, но большей пробивающей способностью. Переключать модификации можно было мысленно, вербально или напрямую на смартфоне. Также можно было регулировать мощность любой из квази-модификаций.
Остальные, «загружаемые», заговоры останутся вспомогательными, так сказать — заговорами для левой руки, поскольку их можно было использовать бонусным действием, то есть параллельно с наложением основного заговора «потусторонний заряд». Можно ли будет применить к ним функции квази-тюнинга пока оставалось неясным, сперва надо дождаться окончания их загрузки на смартфон.
На одном виртуальном экране я продолжал отслеживать действия ремонтника, а на другом Сири вывела какой-то прикольный сериальчик, «Пацаны [The Boys]», про супергероев без прикрас, которые творили что хотели и как хотели. Море крови и черного юмора, мне зашел, особенно под пиво.
И заставил о многом задуматься, о силе, о власти, о безнаказанности, о собственных желаниях и возможностях.
Глава 9
Ремонтник закончил работы быстро, очень быстро, не успел я вторую серию досмотреть. Всё-таки лучше всего люди работают не за совесть, а за страх. Потом минут десять он мне рассказывал какой он молодец, как ловко стяжки придумал поставить, скобы, еще какую-то хренотень. Я похвалил его, стрельнул сигаретку и проводил до калитки. Жучка не напала, наверное, карга не давала команды «фас».
Заснул я быстро, десяток бутылок употребленной короны нагнали дрёму, но спать довелось недолго, от силы минут сорок. Сон даже какой-то сниться начал, про дорогу-шоссе из желтых кирпичей и железного дровосека в стиле киберпанк, как внезапно в доме дали электричество. Везде где только можно было включиться — включился свет, задребезжал холодильник, заголосил телевизор, радио, залаяла собака своим обычным противным голоском.
Я накинул ветровку и шатающейся походкой поплелся к бабусе на беседу.
— Баба Тоня, чего не спится? — вместо приветствия поинтересовался я, входя без стука к ней в сени.
— Так старость не радость, милок, спишь не когда надо, а когда сморит…
— Я тут дверь починил у Анатолия, пришлось замок сменить, вот ключи, — я положил их на стол, покрытый старенькой клетчатой клеенкой, порезанной в нескольких местах. — Ну и это, не жилец больше Толик, в смысле съехал он. Походу. Так что — ищи новых постояльцев.
— Не жилец, — старческим голосом согласилась бабка, и зловеще добавила: — Совсем не жилец… А постояльца я себе нашла уже, Любочка, хорошая девочка… и дочки у нее хорошие, близняшки…
Старуха была облачена в какие-то безразмерные одежды, платки, шали, халаты и черт знает что еще. Голова укутана платком. Фигура по большей части скрыта, какая-то треугольная, невнятная. Кожа на лице и руках морщинистая, с желтушным оттенком. Пахнет по-стариковски, непередаваемый запах, каким-то странным хлебом. Мелкими шажками ходит из угла в угол, занимается своими делами, что-то перекладывает, перевешивает, достаёт, убирает, на меня не глядит. Телевизор орёт так, что почти не слышно собственных мыслей.
— Ладно, пойду я спать, — решил я и двинулся на выход, попутно засунул руку в карман и заговором на смартфоне вырубил бабкин бешенный телевизор.
— Иди, иди… с богом, милок, — прилетело в спину. — И подыщи себе другое жилье, я и твою комнату уже сдала, на следующий месяц…
— Как же так, Антонина Матвеевна? — жестко уточнил я, не поворачиваясь, глядя через плечо.
— А вот так, милок, вот так. Обстоятельства, родственница приезжает, дальняя, не могу ей отказать, родная кровь… По договору имею право.
— Имеет, — согласилась Сири, — у вас там форс-мажор обозначен отдельным пунктом, должна за месяц предупредить и залог вернуть.
Ну что ж, до конца месяца у меня уплачено тем же залогом, а там и правда лучше будет съехать. Не готов я с каргой на первом уровне тягаться, хоть и жалко Любочку и ее двойняшек. Попьет карга их кровушки. Да ещё и вдвоем с родственницей.
— Сто пудов карга, — жизнерадостно заявила Сири, когда мы вышли от бабуси. — Образ скорее всего иллюзорный, столкновений и касаний избегает, и следов не оставляет…
Рисунок. БаБа Тоня
Проснулся я поздно, уже встало солнце и на первые пары точно опоздал, но мне было всё равно. Я проснулся одержимый одной простой, но гениальной мыслью, даже больше — прозрением!
Вообще, просыпаться в постели с голой красоткой своей мечты неимоверно приятно, но от осознания того, что она виртуальная и дальше «посмотреть» дело не пойдет — прямо комок в горле встает. Вот уж воистину танталовы муки!
— Сири! — воскликнул я, глядя в ласковые голубые глаза своей спутнице, — я всё понял! Неправильно я живу! Что я сделал с того момента как получил силу? Мелким тиранчикам мстил, тешил свое самолюбие. Так, а разве это жизнь? Особенно если ее всего на месяц осталось. Жить же надо! Надо кутить, пить, веселиться, играть в казино, не вылазить из стрип-клубов и публичных домов! Надо жить так, чтоб было что вспомнить потом, горячими адскими ночами, после того как стану лемуром…
— Ну, нормальная идея, — согласилась Сири, подперев голову локтем и глядя на меня с затаенным весельем. — И каков план?
— Ускоряй встречу с нумизматом, если он не сможет, то назначай встречу другим. Продаем золото и валим из страны, в Лас Вегас! На Бали, на Мальдивы, куда-нибудь, где тепло, солнечно и полно девушек в бикини и без!
— Загранпаспорта у тебя нет, пока будешь оформлять — как раз срок майн квеста истечет, — добавила ложку дегтя щепетильная ассистентка.
— Тогда в Сочи, в Крым, в Ялту, туда, где теплее и есть море! Там же как раз должен бархатный сезон начаться? — не унимался я.
— А с прокачкой что? — вздохнула Сири.
— Буду убивать, если надо, — развел я руками,
