— «Ещё один насильник на мою голову», — процитировал я слова женщины, опускаясь ниже и успокаиваясь, — Она ещё ночью брыкалась и сопротивлялась, и успокоилась, только когда я сказал, что не трону её.

— И ведь не спросишь напрямик, — озвучил дракон мысли вслух, резко поднялся и заходил по кабинету, — послушай, она сама должна потянуться к тебе, сама должна захотеть. Она боится Корвуса, это точно, я видел, как Мира смотрит на демона. Было или нет прямое насилие — неизвестно, но теперь она боится всего, и если не хочешь её потерять, умерь свой пыл, не лезь к ней в кровать, не при напролом. Она пугливая птичка, с ней нужно быть очень осторожным, бережным и аккуратным.

— И всё же с тобой она спит, — шипел я, злясь на дракона.

— Да, — разулыбался Велгард, ещё больше раздражая меня, — к ней нужен правильный подход. Медленно, не торопясь, приучать к тому, что ты для неё не опасен, что позаботишься и дашь ей волю самой принять решение, когда сдаться на милость. Тебя она теперь вряд ли подпустит, ты уже в её глазах тот, кто заставил насильно выйти за тебя замуж. Ох, и долго же тебе придётся приручать птичку.

С каждым произнесённым словом я понимал, как прав Велгард. Если она жертва насилия, неважно, психологического или физического — то я сделал только хуже, уподобившись насильнику и поставив себя на одну полку с ним. Придётся терпеть и шаг за шагом завоёвывать. А уже через неделю прибудут мои родственники, чтобы принять её в род, и если к тому времени она не будет укушена мной, то плакало моё главенство в роду. Дед отдаст его другому приемнику. Фахрие бы простили эту маленькую оплошность, но Мире не простят, меня заставят укусить её при всех, без подготовки.

Я молча вышел из кабинета весёлого дракона и пошёл придумывать план по завоеванию собственной жены. Подумал, что у меня есть союзник — мать Миры, она должна помочь в этом. Женщина на свадьбе быстро взяла меня в оборот, рассказала о демоне, о том, что он спит, и что Мира убежала от него к драконам. Вкратце рассказала всю её короткую историю отношений с отцом ребёнка, но не говорила о насилии, — возможно, она не знает. Так же сказала, что у Миры несколько истинных, и она ещё не всех встретила. Просила быть с её дочерью терпеливым, она никому не доверяет, и после рождения Мирона никого не подпускает к себе на пушечный выстрел. Что же такого сделал дракон, что смог пробиться к ней в сердце? Мне нужно за эту неделю покорить молодую жену, чего бы мне это не стоило.

Антонину я нашёл на детской площадке с внуком. Мирон, увидев меня, побежал, как к давнему другу; он восхищённо смотрел на мой хвост и порывался его потрогать. Мальчика совершенно не пугала конечность, и он даже признался, что тоже хочет иметь такой же. Я хмыкнул, сказал, что в скором времени у него будет свой хвостик, не такой длинный, но тоже ему понравится. Мальчик издал забавный возглас и побежал к бабушке.

— Бабууль, у меня будет хвост! — визжал от восторга ребёнок.

— Не надо тебе хвоста, ты и без него красивый, — ответила женщина, совершенно не похожая на бабушку.

— Всё равно будет, — не унывал ребёнок и бросился к воздушному замку, в котором лежало необычное лохматое существо размером с шапку.

— Присаживайся, Арслан, — похлопала женщина по скамье, — не получился романтический обед?

— Нет, — ответил я, укладывая хвост кольцами возле ног женщины. Она с интересом наблюдала за мной.

— Значит, устроишь романтический вечер, — лепестки роз и свечи. У вас есть розы, свечи и шоколад? — спросила она.

— Есть, — кивнул я, не понимая, как могут помочь доисторические свечи и жутко вонючие цветы в завоевании жены.

— Значит, план такой. Вечером, после ужина, рассыпаешь лепестки роз на покрывале, и побольше, обставляешь всю комнату свечами и шоколадными конфетами, можешь даже благовонья зажечь, сандал там, что-то такое. Я Мирона заберу к себе, а вы побеседуете в романтической обстановке, пообщаетесь, узнаете друг друга получше. Только не дави на неё, начни со стихов, — придумывала план женщина.

— С каких стихов? — перебил я её.

— Ох, дай бог памяти, как там Пушкин завещал?

"Я помню чудное мгновение:

Передо мной явилась ты,

Как мимолётное видение,

Как гений чистой красоты".

Антонина замолчала и посмотрела на меня.

— Понял, стихи, — кивнул я.

— Вот, у тебя правильный подход, нравишься ты мне, змей, держишь удар. Вот и действуй давай. Она ещё нервы потреплет, но где наша не пропадала, да? Мы с её отцом тоже прошли войну и мир, ох сколько мне волос вырвал! Сам лысый был, тягал мои косички с восьмого класса, — женщина ударилась в воспоминания, и я не стал её перебивать, — Мирка вся в отца, упрямая. Овен же, упрётся рогом — и всё, ни в какую не сдвинуть.

— Кто такой овен? — не понял я.

— По знаку зодиака, это наше земное, не обращай внимания, — махнула она рукой, — Вон, Мирка идёт, злющая, сейчас будет чешуйки вырывать, беги за шоколадом и вот тебе мудрость дня от Антонины Ивановны: Если твоя женщина злится, сначала бросай шоколад, а потом спрашивай, по какому поводу.