После концерта погрузились в Адин «гроб» и поехали на Котельническую набережную.

– Кем была твоя мать? – спросила Валя.

– Никем. Немцы на Украине весь табор расстреляли, а её, девчонку, хохлушка в погребе спрятала, – ответила Ада с тёплой интонацией. – Детдом, потом в саратовской столовке полы мыла. Отец был сильно старше, влюбился. Ну и как бы две позиции девушка показала бойцу. Потом пыталась сделать из меня артистку, сама ж таборная, пела и плясала.

– Таборная?

– Цыганка, а отец – немец. Его не выслали как немца во время войны, потому что ценный спец по насосам, которые воду качают. Физику хорошо знал, я и пошла в МГУ как бы назло матери учиться на физика, а не на артистку.

– Мозги нужны в МГУ на физика учиться.

– Золотая медаль – любой вуз без экзаменов. И скажи, куда мне теперь всю эту физику вместе с кристаллографией засунуть?

– Во сколько ж она тебя родила, если в войну была девочкой?

– Цыганки уже в четырнадцать с выводком… Потом брата и сестру родила. Только жрать было нечего, вот я всё никак и не нажрусь.

Они подъехали к высотке на Котельнической набережной, и у Вали перехватило дух. Неужто она попадет внутрь одного из этих сказочных зданий?

Вход в подъезд был в мраморе. Охранник за круглой деревянной конторкой напрягся, но консьержка заулыбалась Вале и указала, на каком лифте удобней ехать в квартиру Кейтсон.

Они шли по выложенному узором полу. Лифтовый вестибюль слепил белым мрамором, а над лифтами висели барельефы, на которых на ярко-синем фоне под беломраморными ветвями деревьев стояли и сидели беломраморные мужчины, женщины и дети.

– Башку задери, – велела Ада.

В центре потолка поражала круглая роспись, пионеры на ней, стоя возле пафосной балюстрады, запускали на фоне кудрявых облаков планер. Балюстраду изобразили так, словно на потолке дырка и пионеры стоят этажом выше.

Валя чуть не зажмурилась от такого великолепия.

Квартира Кейтсон поразила не меньше, это была анфилада огромных комнат, забитых изысканной мебелью и нарядной публикой.

В гостиной умещался оркестр человек из двадцати, в следующей зале стояли накрытые столы и расхаживали официанты, а в коридоре каталась на велосипеде кудрявая малышка с бантом и иностранной няней.

Они подошли к высокой худой озабоченной даме в модных очках, и Ада, обаятельно улыбаясь, начала:

– Госпожа Кейтсон, мы с Валентиной к вам от маэстро Кубинского. Он просил обсудить его участие в нашей предвыборной передаче, которую посмотрит вся страна.

Брови Кейтсон взлетели выше модных очков, и Ада тут же перешла на английский, периодически кивая на Валю. Через десять минут кивания и общения они обменялись визитками и фальшивыми улыбками.

– Если не хочешь тут пожрать, можем сваливать. – Ада победным жестом залила в себя рюмку коньяка, взятую с подноса официанта.

– Надо попрощаться с Кубинским, – напомнила Валя.

– На хрен нам этот придурок?

– Выдающийся исполнитель…

– Кто б это узнал в России, если б он не трахал Кейтсониху?

В машине Ада приступила к делам:

– Слышь, Лебёдка, следующая передача как бы неформатная. Типа «С кем вы, мастера культуры?». В артистическом ресторане. Им, естественно, станет наиболее платёжеспособный. Соберём деятелей культуры на тему второго тура. После первого тура все, кто обсирал ЕБНа, за него руками и ногами. А Кубинский за изрядную сумму сладко споёт, что приехал голосовать за ЕБНа, отказавшись от мировых гастролей.

– И он согласится?

– На то и Кейтсониха!

– Он будет знать, что за это заплачено?

– Зачем ему знать? Художника, Лебёдка, обидеть легко. Альфонсу надо мягко показывать, что без тебя он пыль, а не с цифрами. Альфонсов травмируют цифры.

– Она только за его интервью заплатит? – Валя понимала, что из-за маленькой суммы Ада не потащилась бы на концерт и приём.

– Пакетом купит. В пакете Кубинский – главный исполнитель современности, рассуем это по разным передачам обрезками. И как только эта Кейтсониха столько у своего министра оттяпала? Ведь на вид абсолютно никчёмная водоросль…

Когда «гроб» притормозил у Валиного подъезда, глаза у Ады полезли на лоб:

– Так ты, Лебёдка, правда живёшь в хрущёвке? Думала, это полёт Катькиной фантазии.

– Полстраны живёт в хрущёвках, – разозлилась Валя, выходя из машины с охапкой роз от Кубинского.

Только в подъезде поняла, насколько ещё слаба. По ступенькам ползла как черепаха. Отбилась от материной кормёжки и снова заварила себе клевера.

– Телефончик дала? – спросила Вика, когда легли спать.

– Кому? – притворно удивилась Валя, хотя потихоньку засунула скандинавский оберег в коробочку с украшениями.

– Из джинсов выпрыгивал, так тебя клеил.

– Просто болтун, – сказала Валя с досадой на саму себя.

– Не, он типа экскурсовод. Мой дед был такой. Чё ни спросишь, сразу лекцию.

– Мама твоя не в него.

– Мамка в бабку. Бабку плохо помню, умерла, когда я в скул пошла. Всегда на деда орала, что денег мало, что квартиру надо получше. А деду бытовое было пофиг.

Утром позвонила возмущённая Юлия Измайловна:

– Мы должны подать в суд на низость Лебедева! Я живая свидетельница вашей жизни, потрясена и раздавлена!

– Юлия Измайловна, дорогая моя любимая Юлия Измайловна! – Валя задохнулась от благодарности. – Суд только увеличит тиражи. Лебедев просто инструмент. Не Лебедев, нашли бы другого. Им всё равно, как наехать на Виктора.

– Вы слишком много принесли в жертву Горяеву.

– Я же его любила, – почему-то ответила Валя.

– Глагол прошедшего времени вселяет оптимизм! – воскликнула Юлия Измайловна.

– Столько всего произошло… Подарки из Дании привезу, всё расскажу. Отдам залог за новую квартиру и сразу к вам.

Вика убежала, мать уехала на рынок. Силы возвращались, пора было думать о приёме больных в кабинете. Валя набрала телефон Маргариты и услышала:

– Целительский центр «Валентина» слушает.

– Здравствуйте, Маргарита! Как дела? – дежурно поинтересовалась Валя.

– Сама хотела вам звонить, – неожиданно деловым тоном начала Маргарита. – Дала объявление в «Из рук в руки», и, не поверите, ко мне пошёл клиент! Да и Эдик сказал, что вы покупаете квартиру с кабинетом на Золотой миле. Большому кораблю большое плаванье! Деньги за месяц верну, ваших больных буду в отдельную тетрадку записывать. А пока новую квартиру обустроите, будем по очереди у меня принимать…

Вале показалось, что ослышалась.

– Признаюсь, Валентина, было время, когда вам жутко завидовала. Но не роману вашему, а работе. И вдруг подумала, если у неё получилось, значит, и я смогу. Вы меня просто поставили на ноги! Теперь мы коллеги!

– В каком смысле коллеги? – Валя не сразу взяла себя в руки.

– Так ведь я тоже чищу каналы, в соответствии с природными циклами, месячными, лунными, сезонными…

– На моём массажном столе чистите?

– Стол к стене подвинули, там атрибуты лежат.

– Волшебные палочки? – хмыкнула Валя.