Так, то есть до Нади они еще не добрались? Что ж, это многое меняет: можно тупо драться. Но одному против пятерых — это, конечно, тот еще расклад. Да еще с учетом их навыков по части магии, наверняка не идущих ни в какое сравнение с моими…

«Магию они применять не станут», — прорезался вдруг в моей голове голос Фу.

«Не станут? — меня даже больше порадовало не само это известие, а чувство, что в противостоянии я внезапно не одинок. — Почему не станут?»

«Во-первых, сие запрещено. Серьезный проступок. Не захотят зря подставляться».

«Ясно. А во-вторых?»

«Боятся Зеркала».

«А, точно, — вспомнил я. — Но если их подослала Милана — она же могла специально их подставить под Зеркало, нет? — пришло мне вдруг в голову. — Чтобы обвинить в нарушении уже меня…»

«Не думаю, — возразил фамильяр. — Сие ее люди. Если Воронцова подложит им такую свинью, и правда откроется (а оная откроется непременно) — утратит часть авторитета. Так что нет, не думаю…»

Как-то непоколебимой убежденности я в словах Фу не услышал, ну да ладно, он дух, ему виднее…

Что ж, ситуация еще больше упростилась. Формальное соотношение сил все еще оставалось пять к одному не в мою пользу (фамильяра за боевую единицу я все же не считал), но если разбираться нам предстоит по-простому, без магии… Готов спорить, бить эти ребята привыкли с безопасного расстояния, фигой — а не сжатым кулаком в контакт. А раз чародейство исключается… Тогда, пожалуй, со своим каким-никаким опытом школьных потасовок и двумя с половиной годами в секции каратэ (маловато, конечно, но уж сколько есть) это уже я тут, своего рода, читер…

— Ну, что застыл? — как видно, устав ждать, процедил длинноволосый. — В штаны, что ли, наложил от страха?

— В последний раз прошу вас убраться по-хорошему, сударь, — внутренне подобравшись, но постаравшись, чтобы поза выглядела расслабленной, проговорил я. — Не хочу, чтобы кто-нибудь пострадал. Дайте мне пройти — и я сочту инцидент исчерпанным.

Мало ли, вдруг потом дело дойдет до сканирования ауры, которым мне давеча грозил Алексеев? Не сможет же Романов каждый раз меня покрывать? Да и не захочет, небось. А так — пусть видят, что я до последнего пытался разрулить конфликт миром!

«Верно, сударь, — похвалил меня за предусмотрительность Фу. И добавил: — У длинноволосого — сие молодой граф Кутайсов, кстати: нужно же знать, с кем имеешь дело — необдуманно сцеплены руки. Пока не расплетет сей узел — живот открыт. Я уже не говорю о том, что ниже живота: ноги клиент расставил — на загляденье просто. Тот, что за ним справа — некто Плетнев — левша. Учтите сие. Третий — Гончаров, сын личного дворянина из Вологды — у него после магической травмы серьезные проблемы с правым плечом. Про двоих внизу, к сожалению, ничего не могу сказать. Одного, вроде, встречал когда-то, но кто он — простите, не припоминаю…»

«Этого достаточно, — не сдержал я улыбки. — Благодарю, достопочтенный Фу-Хао!»

«Всегда к вашим услугам, сударь!»

— Шутишь? — хмыкнул между тем длинноволосый Кутайсов. — Ну что же, раз добром не желаешь…

Не дожидаясь, пока он договорит, я резко шагнул вперед и без замаха ударил молодого графа правым кулаком в пах. Да, согласен: грязно. Теоретически можно было пробить и в открытый живот — чтобы не так мерзко вышло. Но, во-первых, оппонент стоял выше меня — до его пояса мне бы еще пришлось тянуться. А во-вторых, напомню: мне одному все еще противостояли пятеро, и козыри следовало ровнять.

Взвыв, Кутайсов согнулся, его голова нырнула в зону досягаемости, и вторым ударом — боковым слева — я шарахнул длинноволосому в скулу. Что-то хрустнуло — оставалось надеяться, что это не мои собственные пальцы, несколько отвыкшие от подобных развлечений за год выпускного класса, когда, погруженному в учебу в преддверии ЕГЭ, мне было не до жестких спаррингов.

С неким недовоплем-недохрипом Кутайсов отлетел в сторону — теперь внимания на него можно было не обращать — по крайней мере, минуту-другую.

Что до его приспешников, то среагировали они по-разному. Вологжанин Гончаров застыл в немом изумлении, широко распахнув глаза, а вот Плетнев сориентировался быстрее. Но совершил вполне ожидаемую ошибку: вместо того, чтобы, воспользовавшись преимуществом верхней ступеньки, тупо ударить меня, развернувшегося к нему полубоком, рукой или пнуть ногой — вариантов у него была тьма тьмущая — по въевшейся в подкорку привычке сложил пальцы в кукиш. Долю секунды он на это потратил, а затем потерял уже целую секунду, когда сообразил, что магией пользоваться нельзя. Этого времени мне вполне хватило, чтобы подскочить к оппоненту, смяв его рабочую левую руку, и зарядить ему снизу кулаком в подбородок. Апперкот вышел на славу: закатив глаза Плетнев повалился навзничь. Кажется, при этом еще и затылком долбанулся о ступеньку — и вырубился уже окончательно. Ну, по крайней мере попыток подняться не предпринимал.

«Сзади!» — подсказал мне в этот момент фамильяр.

Возможностью обернуться я не располагал: из игры еще не был выведен Гончаров, поэтому я просто выбросил назад ногу — уширо гери, как называл такой удар мой тренер по каратэ. При этом пришлось слегка наклонить вперед корпус, подставляя голову вологжанину — и я вскинул согнутые в локтях руки, кое-как прикрывшись ими от атаки спереди. Впрочем, предосторожность оказалась излишней: все еще пребывавший в растерянности, благоприятный момент для атаки сынок личного дворянина упустил.

А вот мой слепой удар оказался вдвойне эффективным. Мало того, что подошва кроссовки угодила в подбиравшегося с тыла противника (судя по всему, аккурат в лицо: снова сказалась высота ступенек), так до кучи тот, отброшенный толчком, сбил с ног своего менее расторопного товарища. С криками и грохотом оба покатились вниз, я же теперь мог сосредоточиться на Гончарове.

Тот, вроде бы, немного опомнился и попытался дотянуться до меня рукой — неуверенно и вяло. Легко уклонившись от этого не сказать даже удара — жалкой попытки — я перехватил запястье вологжанина (который даже кулак толком сжать не потрудился, пощечину мне собирался залепить, что ли?) и, уйдя чуть в сторону, дернул противника на себя. Тот легко поддался, и, продолжая контролировать кисть, свободной левой ладонью я уперся Гончарову в локоть и вывернул ему руку.

Вологжанин истошно заорал: а, ну да, у него же и так с плечом проблемы! Ну, извините, сударь, не я все это затеял…

Не обращая внимания на вопли Гончарова и не ослабляя захвата — наоборот, надавив сильнее — я вынудил вологжанина рухнуть на колени. Места для этого на узкой ступеньке оказалось маловато, и парень клюнул носом вниз. Оттуда на нас как раз надвигался мой пятый противник — тот, которого после знакомства с моей кроссовкой столкнул с лестницы его товарищ по тылу. История повторилась — только на этот раз в качестве снаряда я использовал Гончарова, отправив того в короткий полет навстречу угрозе. Голова вологжанина ударилась в живот атакующего, и последний из мерзкой пятерки, еще остававшийся на ногах, охнув, снова оказался отброшен вниз. Подняться после этого он сумел разве что на четвереньки и на этом предпочел угомониться, так, на четырех лапках, и выметшись в вестибюль второго этажа.