Конечно, мы не определились с датой, да и вообще я пока привыкаю к статусу невесты, который на этот раз ощущается как-то иначе. И уж очень меня волнует его эта бывшая…

— Дим, чего можно ожидать от Риты?

Мы валяемся на толстом ковре в гостиной, на который я набросала подушек, все очень романтично, но меня слишком гложет эта мысль, чтобы просто так об этом забыть.

— Не знаю, детка. Она всегда была адекватной, понимающей и совсем не истеричкой.

— Ну, то, что я здесь увидела, не было похоже на истерику. Это был план, правда я не разобралась до конца, какой именно, — я потягиваюсь, и Дима обнимает меня крепче. По телевизору фоном идет что-то от Миядзаки, а я всего его пересмотрела раз семьдесят, так что можно и поговорить.

— Думаю, она хотела сделать вид, что я тебе изменяю, — он пожимает плечами и всем своим видом показывает, что это что-то совершенно невероятное и невозможное. Что ж, это приятно.

— Раздевается она быстро, надо отдать должное, — я смотрю на него, приподнимая бровь.

— Я не знаю, что должен на это ответить. Я тебя люблю, уймись, — он улыбается тепло, но в голосе чувствую зарождающуюся сталь, так что отпускаю этот диалог. Пусть так. Я, в конце концов, его тоже люблю.

— Ладно, — я примирительно целую его в щеку и возвращаюсь к Миядзаки. Хорош он, все-таки.

. .

— Ань, я не хочу организовывать свадьбу. Нет, вообще не хочу. Да распишемся и всё! Нет, вообще не важно. Да детям это тоже неинтересно будет! Мне вот вообще плевать было на фотоальбом родителей. Ну, прекрати, никакая я не бесчувственная. Хорошо, но сама тогда это и организовывай. И никакого тамады, поклянись. Клянись, я сказала! Так-то лучше.

Я кладу трубку и смотрю на Диму, который истерично ржет, прислонившись к двери. Нет, это немыслимо, они все надо мной смеются!

— Ты хочешь конкурсы типа «перекати яйцо» или «лопни воздушный шарик без рук»? Вот и молчи тогда. У меня, может, моральная травма, — сердито говорю я.

— У тебя моральная травма? — удивляется он.

— Пока нет, то скоро точно будет, — еще больше сержусь я. Ну кто придумал тамаду, выкуп и родственников на свадьбе? Я хочу просто сказать «да» и свалить в закат. Но это мало кого волнует. Всем подавай банкет и невесту.

Жизнь — боль.

. .

Меня зовут Алиса и я унылая вафля. Ничто меня не радует, и все лишь расстраивает. Наверное, и это тоже нервы.

На работе все нестабильно, то и дело приходится убеждать клиентов, что у нас все хорошо. На личном фронте все время что-то происходит, это, и правда, какой-то фронт, в прямом смысле этого слова.

То мой бывший строил козни, теперь Димина бывшая появилась. Не живется же людям спокойно! Меня буквально преследует ощущение, что скоро появится кто-нибудь еще.

А тут еще вопросы свадьбы.

Мне кажется, если уж выходить замуж, то с минимальным количеством людей, без традиционных забав, без ресторана со столами буквой «п» и трехэтажного торта. У меня квартиру вот только сдали, ключи получать через неделю-другую, деньги бы на ремонт тратить, а не на местную кавер-группу и установку для пускания мыльных пузырей.

Диме все равно, он сказал, что все что нужно — штамп и кольцо на моем пальце, а где он все это получит — безразлично. Аня настаивает на креативной свадьбе, без тамады, но с ведущим и классным сценарием, мама настаивает на классической, с платьем и гостями, дабы было что вспомнить. Благо, все сошлись на отсутствии тамады и выкупов, что меня здорово обрадовало.

В какой-то момент мы выбрали дату, подали заявление и отсчет пошел.

Правда, с тех пор я стала напоминать себе не белку в колесе, а хомяка. Ведь белка в колесе бежит, да, путь из последних сил, но она бежит. А хомяк уже давно упал, но колесо его крутит, как центрифуга, и там нет особой разницы, ты двигаешь лапками или нет, тебя просто несет дальше и прикладывает пушистой пятой точкой куда придется.

Так вот, кроме пушистой пятой точки, с которой у нас, честное слово, нет ничего общего, многое в этом хомяке мне знакомо.

— Ань, я хочу десять человек, из которых двое — это мы с Димой. И ресторан у воды. И еще я нашла фотографа, раз ты так убеждала, что фото очень нужно будет нашим будущим детям. Но я просто хочу поужинать с вами и всё, для меня сейчас любой стресс — как чеку у гранаты сорвать. Без понятия, как среагирую.

Аня в трубке соглашается, что последние месяцы были очень нервными, и мы решаем сделать всё просто, а организацию она берет на себя. Так что я выдыхаю и просто периодически кручу волосы так и сяк перед зеркалом, прикидывая, надо ли их забирать в прическу, или оставить как есть.

За этим занятием меня и застает неожиданный звонок.

— Привет, это Анфиса. Есть минутка? — слышится в трубке знакомый голос, и я резко начинаю нервничать. Вот уж кого не ожидала услышать, так это любовницу Леши. Хотя, сейчас она официальная дама его сердца, пора привыкнуть к этому.

— Говори, — отвечаю я без предисловий, не потому что невежливая, а потому что удивлена.

— Мы расписались, я теперь Санникова, — говорит она и мне остается только удивляться собственной реакции. Я не чувствую вообще ничего, ни раздражения, ни злости, мозг ставит отметку «ну, это логично» и всё.

Ну… Это, правда, логично, она же от него ребенка ждет.

— Я тебя поздравляю, — отвечаю спокойно. Интересно, почему ей кажется, что мне нужно было это сообщить?

— Спасибо. Но есть проблема.

— Проблема? — недоумеваю я. Любовница, а теперь жена моего бывшего звонит мне, чтобы сказать, что у них проблема. Сюр.

— Лёша все время недоволен, каждые пять минут сравнивает меня с тобой. Алиса то, Алиса сё, а вот Алиса делала так, пару раз меня твоим именем назвал. Я не понимаю, что с ним случилось. Вы общаетесь? Пожалуйста, ну ты же нормальная, скажи как есть.

Ох, только не опять. Хотел испортить жизнь, теперь вот сделал эталоном. В целом, Лёша никогда не был доволен тем, что я делаю. Убиралась я неправильно, готовила не по рецептам, забывала вещи не на своих местах — бардак, а если в процессе выпечки на столе было слишком много всего, я потом неделю выслушивала, что лучше мне вообще не печь, раз я такое развожу вокруг себя. И вдруг эталон, вдруг я оказываюсь примером для подражания.