— Ну чего ты лопочешь, — с досадой поморщился мало что понявший из его речи боцман. — Ты думаешь, первый такой хитрожопый?

С этими словами, он, недолго думая, снял с пояса наступательную гранату и бросил ее в ближайший люк. В отличие от привычных ребристых Ф-1 они давали много мелких осколков и, разорвавшись в тесных помещениях, оглушали всех, кто там находился.

Внизу раздался взрыв, затем крики, после чего все стихло, а невозмутимый дядька Игнат показал похолодевшему от ужаса итальянцу свой арсенал.

— Видишь, сколько? — посмотрел он на своего пленника, похлопав по подсумку. — На всех хватит! Поэтому бросайте дурковать и сдавайтесь без всяких фокусов…

— Я не понимаю! — простонал никак не ожидавший ничего подобного Горрини.

— Вы говорите по-английски? — раздался голос из висевшего на груди русского десантника артефакта.

— Да, сеньор!

— С вашей стороны это была глупая и подлая затея! — пояснил ему через переговорное устройство Март. — Я мог бы уничтожить ваш корабль со всем экипажем, но не хочу лишних жертв. Поэтому повторяю свое предложение, капитулируйте!

— Я согласен, — заявил поднявшийся по соседнему трапу Тоскано. — Дайте мне минуту, и я прикажу своим людям сложить оружие…

— Вот и ладушки, — усмехнулся дядька Игнат, не убирая, впрочем, пальца с пускового крючка. — По доброму-то оно завсегда лучше!

Глава 31

Первое, что увидел после возвращения Март, было изумленное лицо Хайле Селассие, лично прибывшего на аэродром в окружении своих босоногих придворных. Еще вчера негус был готов ко всему. Упорной, пусть и безнадежной борьбе, а в случае поражения в полевом сражении — долгой партизанской войне против заведомо превосходящего во всем, кроме готовности сражаться насмерть, противника. Потеря столицы, трона, а быть может, и самой жизни. А сегодня он почти победитель. Атака королевских военно-воздушных сил Италии отбита с огромным для них уроном. Большая часть вражеских кораблей догорает на земле, а флагман и вовсе захвачен.

Еще больше удивления было, когда по трапу поверженного «Кондодотьери» спустились пленники во главе с самим адмиралом Тоскано. Это была не просто победа, а триумф! Быть может, величайший за все время существования Эфиопского государства. И, наверное, поэтому в сердце императора поселились не только радость, но и страх. Сегодня этот богатый мальчишка, получивший, по не иначе как господнему недосмотру, огромную силу, выступил на его стороне и сокрушил силы могущественного европейского королевства. Но что будет, если он передумает и решит уничтожить Абиссинию? У кого будет достаточно силы, чтобы остановить его?

Разумеется, Март мгновенно обнаружил, какого рода эмоции переполняют сердце негуса, и… невольно восхитился его выдержке. Чтобы не чувствовал Хайле Селассие, вел он себя с поистине королевским достоинством.

— Благодарю тебя, посланник великой северной страны! — пафосно провозгласил он, — ни я, ни моя семья, ни мой народ никогда не забудем, чем обязаны Великой России и ее верному сыну гроссу и сенатору Мартемьяну Колычеву.

С этими словами он, под изумленными взглядами придворных, снял с себя орден царя Соломона и торжественно вручил его Марту. Высшая награда Эфиопии представляла собой большую медаль из золота со звездой Давида и крестом, и шестью большими алмазами по углам. Судя по совершенно обалдевшему виду придворных, это было не просто большой честью, а делом, доселе просто неслыханным.

— Спасибо, ваше величество, — немного растерялся Март, не зная, что делать с наградой величиной с блюдце. — Мы старались…

Затем был праздник. Марта с супругой и офицерами снова пригласили во дворец, а простым матросам, стоило им уйти в увольнение, просто не давали проходу. Всякий житель столицы, будь он беден или богат, желал принять у себя в доме русского друга, угостить его «тэжем»[39] или еще чем-нибудь.

Во время празднеств было подписано несколько контрактов с негусом на поставку вооружений. Причем, первый платеж был сразу же отгружен на борт «Александры» в виде нескольких ящиков, полных золотых слитков с клеймом негуса. Тут владыка Абиссинии не поскупился.

Немало подарков получила и Саша. Во-первых, она стала кавалером главной женской награды Эфиопии — ордена царицы Савской. В целом дизайн ее повторял награду Марта, но куда меньше размером и без драгоценных камней. А вместо креста посредине рельефное изображение легендарной царицы. Во-вторых, супруге гросса преподнесли целый набор ювелирных украшений, изготовленных местными мастерами. Вид у них был несколько аляповатый, но при этом весьма самобытный. Во всяком случае, в Петербурге таких ни у кого не было.

Ну и в-третьих, Менен Асфа подарила ей традиционный для здешней местности женский наряд. На фоне прочих этот дар немного терялся, особенно если не знать, что ткань, из которого он был сшит, была целиком заткана золотыми нитями. Носить его, прямо скажем, было несколько затруднительно, зато любой музей оторвал бы подобный экспонат с руками и ногами.

Не остались без награды и прочие члены экипажа. Командный состав стал кавалерами ордена Святой Троицы, а нижние чины — ордена Менелика или, как его еще называли, «медали Льва».

Единственным членом их дружной компании, практически не принимавшим участия в празднествах, оказался доктор Крылов. Еще во время триумфального возвращения «Александры» Павел Александрович обратил внимание на попавшие под итальянские бомбы дымящиеся окраины Аддис-Абебы и сразу же после приземления отправился туда.

Надо сказать, что медицина Абиссинии пребывала если не в зачаточном состоянии, то весьма близко к тому. Более или менее грамотные специалисты имелись только при дворе и иностранных посольствах. Прочие же по своей квалификации были равны, в лучшем случае, европейским фельдшерам, а все остальные — просто местные шаманы.

Появление русского целителя поначалу было встречено настороженно. Белый доктор, решившийся помогать простым африканцам, — явление, мягко говоря, нечастое. Тем не менее, Крылов с энтузиазмом принялся за работу и скоро погрузился в нее с головой.

Здесь, в импровизированном госпитале, его и обнаружили на следующий день.

— Так вот вы где, Павел Александрович, — поприветствовал товарища Март. — А мы уж вас обыскались…

— Простите, Ма… командир, — устало отозвался измученный врач. — Я должен был сообщить вам о своих намерениях, но вы были так заняты всеми этими церемониями…

— Не просто сообщить, — с непривычной суровостью прервал его Колычев. — Вы должны были поставить меня в известность о масштабе проблем, чтобы мы могли продумать пути и возможности их решения.

— Но…

— Никаких «но», уважаемый Павел Александрович. Вы — взрослый человек, медик с мировым именем, наконец, очень сильный одаренный, метящий в гроссы, а ведете себя как студент, решивший сбежать на фронт!

— Но я полагал, что мое вмешательство необходимо, — растерялся не ожидавший подобной выволочки Крылов.

— А теперь подумайте, насколько больше вам удалось сделать, если бы вы задействовали все имеющиеся ресурсы? А именно, медблок нашей яхты, запасы медикаментов, меня, в конце концов. Я ведь тоже кое-что умею…

— Но я не думал…

— Вот именно. Не думали. Впрочем, не только вы. Не далее как полчаса назад я имел беседу с главнокомандующим здешней армией джезмачем[40] Мэнгаша. Как вы думаете, что он просил?

— Полагаю, оружие.

— Вот-вот! Необходимость каких-либо медикаментов или хотя бы перевязочных средств ему и в голову не пришла!

— Но что же делать?

— В первую очередь думать, причем желательно головой! Поскольку перенести это богоугодное заведение ближе к «Александре» будет несколько затруднительно, поступим проще — перегоним яхту сюда. В нашем медблоке вы сможете проводить операции и процедуры, немыслимые для здешнего уровня медицины. Часть внутренних помещений можно будет переоборудовать под палаты для интенсивной терапии.

— Да, пожалуй, это возможно, — оживился Крылов. — Но что делать, если возникнет необходимость снова идти в бой?

— Это не ваша забота. Впрочем, не стоит переносить к нам на корабль всех. Только тех, кому это действительно может помочь!

— Это понятно. Но нужен еще персонал…

— Нет проблем. Команда в вашем распоряжении, док. Делать перевязки умеют все, не говоря уж о понимании необходимости чистоты. Подчиненные Вахрамеева обеспечат безопасность.

— Обеспечим, — поддакнул пришедший вместе с крестником дядька Игнат. — Хватит им дурью маяться, а то скоро все елдаки об местных девок сотрут. Пусть лучше делом займутся…

— Кстати, — спохватился Крылов. — Если уж зашла речь об… хм… интимных отношениях. Надеюсь, ваши подопечные осведомлены о необходимости применять защитные средства? Эпидемиологическое