Так далеко прыгать меня не учили.

Но тут пришла помощь со стороны, про которую я совсем забыл.

— Я помогу, — прозвучал за спиной новый голос и, обернувшись, я увидел магистра Калистратиса, про которого тоже совсем забыл.

Не знаю, как долго он находился здесь, но судя по взглядам бросаемым на понтийского бога и его амброзию, увидел он немало.

«А ведь он тоже хотел быть избранным Воина, — вспомнил я, давнюю мечту магистра, — и сейчас впервые видит своего кумира вживую».

Приняв решение, я подбежал, схватил Рихада за плечо и почти силой подтащил к Воину.

— Вот, познакомься, — представил я магистра, — твой большой фанат, убил в твою честь прорву Алали. Весьма достойный человек, хоть и маг.

На этих словах Калистратис поперхнулся, но я уже вдохновенно продолжал вещать:

— Один из преданнейших твоих почитателей, бесстрашный и неумолимый, великий воин искушенный в магии.

Приподняв бровь, бог, наконец, удостоил магистра взглядом, проявив некоторую заинтересованность.

— Несмотря на годы бесплотных попыток, не оставивший надежды заслужить твоё благословение. Дай ему тоже глотнуть, — попросил я, показав на кружку.

Воин нахмурился, Калистраис закаменел, а я быстро затараторил, чувствуя божественное недовольство:

— Ну тебе жалко что-ли? Всего один глоток. А после не будет у тебя преданней последователя, чем этот со всех сторон достойный муж. В конце-концов, он же не виноват, что родился с магическим даром, он воин по духу, а магия это всего-лишь оружие, такое же как меч или топор, просто не из стали.

В общем, собирал я всё подряд, выпаливая первое что приходило в голову. Не знаю, что его божественность триггернуло в моём экспромте, но хмуриться он перестал, а затем, пожав плечами, протянул кружку магистру.

— Пей давай, — ткнул я лотём в бок Калистратиса, продолжавшего тупо пялиться на амброзию.

Вздрогнув, тот отмер, дрожащими руками принял ёмкость, а затем, с благоговением, отпил.

— Ну как? — поинтересовался я, глядя в зажмуренное но счастливое лицо старого мага.

— Чудесно, — выдохнул тот, спустя пару секунд, — словно помолодел на полсотни лет.

Воин снисходительно похлопал мага по плечу, затем показал на лича, характерным жестом провёл большим пальцем по шее, давая понять, что сие непотребство должно быть уничтожено и растворился в воздухе.

Божественная аудиенция была окончена.

— Отметил, чёрт возьми! — воскликнул магистр, заголив плечо и косясь на отпечаток божественной длани.

— Ну вот, — довольно произнёс я, — всё, как ты и хотел.

— Вольдемар, — Калистратис прижал ладони к сердцу, — всё что хочешь, всё что могу…

— Ага-ага, — покивал я, — но потом, а пока запульни-ка меня вон к тому личу, пора выполнять божественное поручение, как и положено праведному паладину.

— Легко!

И откуда только во мне только такая удаль и бесстрашие появились? Никак напиток богов меня так вштырил. Страха не было совсем, только азарт и желание уничтожить лича, ставшего источником всех наших проблем.

Меня подхватил незримый поток, буквально вышвырнув в распахнувшееся окно, но я только расхохотался, да выставил перед собой меч, направляя остриё в самую середину фигуры в балахоне.

— Давай! — крикнул с злым весельем.

Магистр добавил скорости, и я, подобно бронебойной стреле, просвистев в воздухе, пробил засиявшим клинком укутывающую лича сферу некроэнергии. Размахнулся и, почти не встречая сопротивления, рассёк фигуру перед собой на две половинки.

В воздухе треснул разряд, запахло озоном, а лич что-то прошипел, когда разрез стал дымиться и светиться изнутри, изливая некроэнергию в пространство. А затем эта сила начала втягиваться в надетую на меня мантию, что как пылесос стала высасывать её из воздуха.

Но одного удара, для полноценного разрушения внутреннего источника, было мало и я принялся махать мечом направо и налево, кромсая лича с основательность и грацией мясника.

С каждым разрезом терял некроэнергию он всё быстрее, отдавая свои силы и, наконец, не выдержал. На очередном замахе, фигура перестала светиться и распавшись на множество частей, посыпалась вниз.

— Е-ху! — заорал я, вздымая клинок вверх, — ура, победа!

Меня тут же понесло обратно и, ступив на твёрдый пол, я полез, от избытка чувств, обниматься, сначала с Калистратисом, затем с Рагырдой, до скрипа сжимая её доспехи, а потом остановился перед четвёркой парней, что затравленно взирали на всё происходящее. Их можно было понять, не каждый день на твоих глазах убивают лича, да и живого бога увидеть, — редкость. А уж лицезреть чудо превращения кинжала в зачарованное самим богом оружие, вообще что-то из разряда фантастики.

— Спасибо Бари, — с благодарностью в голосе произнёс я, — без твоей помощи у меня бы не вышло. Снова ты оказался в нужном месте, в нужное время.

Я крепко схватил Ботлера за плечо, добавил:

— Сегодня ты был частью событий которые когда-нибудь станут легендой. Гордись этим. И вы, парни, гордитесь, — взглянул я на остальных, — не каждый своими глазами видел подобное.

Глава 23

Над Академией моргнул и исчез защитный купол. Четвёрка моих студентов, каких-то грустно-задумчивых, понурив головы, ушла из зала сразу после моих слов благодарности, а Калистратис, блаженно щурясь, как объевшийся сметаны кот, полетел сообщать куковавшему в пещере народу радостную весть.

В большом зале остались только я и Рагырда, сидевшая в углу и молча пожирающая меня взглядом.

Остатки костра посередине ещё тлели и я прошелся, распахивая остальные окна, чтобы гарь выдуло наружу. Затем остановился возле понтийки, присел на корточки, вздохнул:

— Ну спрашивай, вижу же, что хочешь.

— Так с господином не разговаривают, — внезапно, ответила та глухо, — мы слуги его и должны проявлять почтительность.

Я сразу понял, что она о Воине. Да, наверное со стороны это выглядело ужастным панибратством, понятно почему насквозь пропитанная традиционным отношением к богам, воспринимающая их как всемогущих сущностей, женщина пребывала теперь в таком шоке. Что до меня, то я, всё-таки, был продуктом совсем другой эпохи, да и другого мира. Вот только как ей ответить, чтобы не вызвать ещё больший когнитивный диссонанс?

Чуть помедлив, я произнёс, вспомнив фразу из одного фильма:

— Мой бог слугой меня не кличет.

Некоторое время та переваривала фразу в себе, затем, распахнув глаза, благоговейно прошептала:

— Неужели, ты его сын?

Весьма логичное, так-то, рассуждение. В рамках той системы мира, которая для неё ясна и понятна.

— Может сын, а может внук, а может и пра пра много раз пра внук, кто знает, — пожал я плечами, — ты же в курсе, что я из сиротского дома и родителей не помню.

Вновь наступила долгая пауза, а затем понтийка, схватившись за голову, простонала:

— Какая же я дура, в упор не замечала все эти странности в тебе, думала, ты просто не от мира сего.

Я хмыкнул, тут женщина попала в точку, я действительно был не от мира сего, но ей это знать не стоит.

— А это всё божественная кровь. Да и как бы ты выжил после полной чаши амброзии?

«Кружки», — хотел было поправить я, но не стал перебивать, собственно, какая разница.

— Ты вел себя как равный с теми кто намного знатнее, богаче и статусней тебя, словно вся их сила и власть были для тебя пустым звуком, — продолжила говорить Рагырда, — как же я была слепа.

— Зато теперь прозрела, — улыбнулся я, вполне довольный ходом её мыслей.

Теперь точно, со стороны проректора по внеучебной никакой помехи не будет. Наоборот, будет помогать, в меру сил.

Чувствовал ли я угрызения совести, так обманывая женщину? Конечно чувствовал, совесть такая штука, приличному человеку никогда спокойно жить не даёт, но в текущей ситуации это было самым верным решением. Все остальные варианты были хуже.

— Только, — я заглянул Рагырде в глаза, — пожалуйста, никому о своих выводах не рассказывай, пускай думают, что я просто удачливый сукин сын.

Та, помедлив, кивнула.

— Ну что, — поднялся я, протягивая ей руку, — пойдём к остальным принимать заслуженные почести и поздравления?

* * *

— Как-как? — переспросил Птолим, сведя брови к переносице.

— Па-ла-дин, — терпеливо повторил я по слогам, — святой воин, которому его богом дарована сила искоренять зло.

Я брякнул тяжёлой железкой об стол:

— Вот в этот самый меч Воин влил свою божественную мощь, чтобы ею я сразил мерзкого лича.

Все легаты тут же уставились на мой кинжал переросток.

— Какой-то он странный, — выразил своё мнение легат Марандо.

— Ну конечно, — кивнул я, — это же был раньше кинжал, а Воин его увеличил до размеров меча.

— Чудо! — покачал головой Сиари, — просто чудо.