Шрифт:
Закладка:
Громко хлопает дверью машины.
– Что, дорогой, не спится в одиночестве? – язвлю, когда между нами остаётся от силы пару метров.
– Ни слова больше, – цедит он сквозь зубы, хватая меня в охапку вместе с затаившимся котом, и волочит в сторону внедорожника.
– Куда? – отрывисто осведомляюсь я.
Упираюсь, пытаясь закопаться в снег задниками ботинок, да против такого напора, похоже, и слону не справиться.
– Куда надо.
Два слова и меня словно прорывает.
– Мы так не договаривались. – Непримиримо выпускаю все свои колючки.
– Не знаю как «мы», а ты уже договорилась, – мрачно сообщает Раду, открывая дверь с пассажирской стороны. Как с небес на землю шмякнул. Прямо на задницу.
Не сдержавшись, украдкой кошусь на его лицо. Непрошибаемый, зараза. Особенно когда злится. А злится сейчас Раду так откровенно, что сходство с кровожадным соотечественником прослеживается небывалое. Такой запросто и на кол посадит, и в горло вгрызётся. Чутьё подсказывает немедленно заткнуться, ибо риск добавить себе в копилку парочку незабываемых приключений велик как никогда. Но какой-то отчаянный, дурной кураж развязывает мне язык.
– Я назад не поеду.
Не для того я мёрзла четверть часа, чтобы вернуться к тому, с чего начинали. Этот кремень нужно дожать. Во что бы то ни стало.
– А я к тебе не повезу.
– Так куда? – повторяю упрямо.
– Вперёд пока что.
Вот теперь без возражений позволяю ему усадить меня в машину. Вперёд можно. Не знаю, что он опять задумал, но в городе сориентироваться будет проще.
Напряжённо смотрю, как Раду обходит внедорожник, садится на водительское место. Просто смотрит на дорогу, не предпринимая никаких попыток продолжить движение или развернуться в обратную сторону. Губы сжаты, грудная клетка ходит ходуном, будто это он, а не я прошёл такой путь в темноте по морозу.
Я испытываю что-то похожее на зависть, когда он достаёт из пачки сигарету, сжимает фильтр зубами и подносит к кончику огонёк зажигалки, направляя тяжёлый взгляд в мою сторону. Мне сейчас жизненно необходимо чем-то занять себе руки. За неимением выбора расстёгиваю молнию. Пушистый комочек, не дожидаясь приглашения, тут же выглядывает из-под куртки, но встретившись глазами с мрачным Раду, торопливо прячет голову назад.
Вздохнув, ерошу волосы пальцами, не зная, с чего начать разговор и стоит ли вообще его начинать. Искренности в нашем положении ждать глупо. Не в том смысле, что я ему безразлична. Раду за меня переживает, всегда остро реагирует. Я это вижу и чувствую, но где закачивается симпатия и начинается холодный расчёт, по-прежнему никто не скажет.
Часть 3. Глава 11
От того, что вчера казалось простым, сегодня ничего не осталось. Вообще ничего. Даже вдумываться страшно. То, что я привыкла считать незыблемой опорой рушится, уходя из-под ног. А мне даже ухватиться больше не за кого. Просто падаю.
Не то, чтобы я раньше обманывалась в деловой хватке родного отца, но его приоритеты впервые проступают настолько отчётливо. Чем больше над этим думаю, тем больше уверяюсь, что без его отмашки похищение не обошлось.
Такое впечатление, что ни его, ни Раду мои чувства не интересуют. Неужели там, где должно быть сердце, у обоих встроен калькулятор?
Воздух от напряжения стал тяжёлым, наэлектризованным. Отопитель салона работает на полную мощность, а кожу всё равно покусывает холод, гуляющий между нами. Я даже рада полумраку, допуская, что моя кожа сейчас отливает синюшным оттенком. По крайней мере, мышцы точно потряхивает, и контролировать эту дрожь не получается.
– Что дальше? До весны здесь стоять будем? – заговариваю первой, потому что молчать уже невыносимо. И вижу в нём ту же неопределённость, что ощущаю сама.
– Пытаюсь решить.
Я нервно смеюсь в ожидании худшего, а руки с каждым вдохом леденеют всё сильнее. Мы похожи на кошку с собакой, запертых в одной клетке. Неизбежность сцепиться идёт на секунды.
– Тебе стоило похитить кого-то более сговорчивого... – Мою речь прерывают жёсткие губы Раду, впивающиеся в мой рот.
Впервые он целует меня принудительно, так грубо, что горечь выкуренной сигареты разбавляет изумление испугом. Сильные пальцы впиваются мне в нижнюю челюсть до синяков, не позволяя ни вдохнуть, ни отодвинуться. Время словно срывается вспять, возвращая нас в жаркий полумрак мансарды, когда я в первый раз сама потянулась к его губам.
Наверное, память сильнее обид. Я даже не осознаю, в какой момент рукой обхватываю его затылок. Как и то, почему послушно запрокидываю голову, когда он несильно тянет меня за волосы, одновременно углубляя поцелуй.
Сопротивление быстро затихает, погашенное бесконтрольным влечением, смешивающимся с подробностями прошлых ласк, первых, подаренных им же оргазмов, картинками его голого тела под струями душа и ещё сотнями мелочей, запавших так глубоко мне в голову, что вырвать их оттуда получится только с мозгом. Раду открыл для меня новый мир. И мне алчно хочется присвоить как можно больше.
Метель засыпает лобовое стекло, заключая нас в уютный вакуум. Подозрения, корысть, предательство остались где-то там, вне стоящего посреди лесной дороги автомобиля. Сейчас важны только мы двое и хриплый, забирающийся под одежду, шёпот:
– Я всю жизнь тебя люблю, Чертёнок.
С губ срывается тихий стон, когда Раду спускается ниже к шее, настойчиво покусывая чувствительную кожу. Удерживая одну ладонь на месте, второй он проскальзывает мне под куртку. Момент, который потревоженный котёнок выбирает максимально удобным, чтобы напомнить, что у моих верхних девяносто уже как бы имеется защитник.
– Вот же... Пиранья! – шипит Раду, отдёргивая от моей груди прикушенную ладонь. – Береги его, Влада. Этот прохвост любой овчарке даст фору.
Я растерянно смотрю в настороженные, зелёные как у Раду, бусины глаз котёнка и чувствую побежавшие по щекам слёзы.
Слышал, малыш? Он меня любит...
Может, правда? Ну, вдруг? Ты же меня точно так же кусал, а теперь вот, заступился.
Может...
Шершавый кошачий язык осторожно лижет меня в кончик носа.
Незаметно перевожу дыхание.
– Если этот дикарь опять ко мне полезет, ты же покажешь ему кошкину мать, да, кроха?
Раду с усмешкой заводит мотор.
– Но сначала я этого кроху запру в другой комнате и покажу тебе кто здесь папка.
***
– Чья это квартира? –С интересом осматриваясь по сторонам, прежде чем шагнуть в просторную прихожую, наполненную стерильным запахом свежего ремонта.
– Моя. Дом в лесу –
