Шрифт:
Закладка:
Кончилось всё «ударом пустоты»: в «голову» перестали поступать вводные для расчётов и сложных манипуляций с ними.
Лаврентий Павлович очнулся, пережив сожаление и порыв догнать уходящее понимание происходящего.
За «спиной» Григория начинали шевелиться, приходя в себя, коллеги по «нейросети», а сам он, просияв зелёной аурой, заметил с восторгом:
«Балдёж, однако! Не хуже наркотика! Мне очень нравится эта работа! А тебе?»
«Угу, чистый кчмар,– пробормотал Климук, пытаясь восстановить в памяти результаты проделанной работы.– Ты всё понял?»
«Конечно, Улей изучал последствия ускоренного отсоса».
«И ты ничего не заподозрил?»
«А что я должен был заподозрить?»
«Если Улей увеличит отсос солнечной энергии, Солнце погаснет на порядок быстрее! А это означает, что и человечество погибнет намного быстрее. Тебе этого хочется?»
«А чего переживать-то? Человечество по-любому через миллиарды лет исчезнет. К тому же мы никак не сможем помешать Улью. Ты умер как индивидуал, полковник, так что успокойся и принимай то, что есть. Пусть судьбой цивилизации занимаются специально обученные люди. Может, что-нибудь и придумают дельное».
Лаврентий Павлович сдержал ругательство. Григорий был прав. Хотя и не видел возможности помочь «специально обученным» людям. А она была.
* * *
И всё же в какой-то мере отдохнуть ему удалось. Мысль, что нужно проверить «китайскую стену» на предмет её преодоления, вернулась, и Лаврентий Павлович направился за пределы «города», затем ещё дальше. Поднялся на столбчатый вал «кратера» ис высоты примерно в сто метров оглядел «зону ожидания», простиравшуюся чуть ли не до горизонта. Повернулся к ней спиной и так же внимательно ощупал «глазами» «ограничитель» ввиде настоящей крепостной стены, сложенной из почти чёрных, светящихся изнутри ниточками красного свечения «гранитных» блоков.
Бесшумно взобрался за ним и Григорий.
«Что ты хочешь найти?»
«Выход».
«Выход?– удивился турист.– Мы же внутри Улья! А он сам торчит внутри лимбы. А лимба вбита в солнечную плазму!»
Лаврентий Павлович не ответил, продолжая изучать стену, напоминающую рядами пластин длинную челюсть апокалиптического крокодила.
На всём её протяжении в ней были видны щели и проломы, и Лаврентий Павлович решил попытать счастья: если и не вырваться за пределы «зоны ожидания», то хотя бы найти пещерку для расслабления.
«Не ходи»,– посоветовал Григорий.
«Почему?»
«Уже были прецеденты, ходили некоторые».
«Кто?»
«Наши, земляне,– с осуждением ответил турист.– Трое пытались сбежать. Да куда тут сбежишь».
«Наши? Ты имеешь в виду россиян?»
«В общем-то да, пограничники бывшие».
«А что другие пленники, не с Земли?»
«Смельчаков не нашлось. Все ведут себя как бараны в стаде, куда их направят, туда и идут. Даже негуманы и нанопыльные облака. Нет у них инстинкта свободы».
«У тебя, что ли, есть?»– подумал Лаврентий Павлович брезгливо, хотя тут же «прикусил язык». В этом мире любая мысль могла быть доступна собеседнику. Но Григорий не отреагировал на мысленную реплику Лаврентия Павловича: то ли не расслышал, то ли не обратил внимания.
«Что с ними сделал Улей?»
«Наказал,– пожал «плечами» турист.– Один вообще исчез, я его больше не видел, остальные двое сидят в каком-то подвале, чистые овощи».
Лаврентий Павлович вспомнил свои ощущения при столкновении с «полосатым» инопланетянином.
«Почему я чувствую боль? Когда тот „бык“ меня стукнул по плечу, мячиком прокатилась боль. Да и потом, когда нас подключил Улей, я ощущал электрические разряды».
«Чёрт его знает,– равнодушно ответил Григорий.– Наверно, Улей забирает у человека не только интеллект, но и всю его эмоциональную хрень, вот нам и кажется, что мы чувствуем то, чего нет».
«Понятно».
Лаврентий Павлович выбрал щель между соседними «зубами», углубился в тёмный проход, но вскоре уткнулся в сужение и вернулся. Прогулявшись вдоль стены, нашёл нишу, похожую на вход в пещеру, дошёл до тупика, образованного свалившимися с потолка блоками, хотел отодвинуть несколько, чтобы пролезть дальше, но интуиция его остановила. Становиться овощем не хотелось. Надо было связаться с бойцами, обсудить положение, наметить план, но прежде всего – освободиться от аксона связи с Ульем. А как это сделать, он не знал.
Вернувшись к устью пещерки, устроился таким образом, чтобы видеть «город» за валом кратера, сел и попытался уснуть, не отвечая на болтовню спутника. На душу спустилось умиротворение, будто выбранная поза и в самом деле подавала необходимое расслабление. Он «закрыл глаза», то есть отключил сознание, мешающее сну. Пейзаж перед ним потерял плотность, и хотя не исчез совсем, всё же покрылся дымкой тумана.
Сколько он просидел в одной позе, осталось неизвестно, однако релаксация удалась. Из «тела» ушла странная неловкость, порождённая психологической усталостью, мысли побежали живее. Захотелось есть, хотя Лаврентий Павлович понимал, что это пробудились в душе отголоски прежней материальной зависимости.
Он встал, ища глазами туриста, но тот, очевидно, ушёл, чтобы не мешать спутнику отдыхать.
Взгляд упал на слабо светящийся хвостик аксона, выходящий откуда-то из «копчика» искрывающийся в «каменных» россыпях по направлению к «городу». Дьявольщина! Как от тебя избавиться? Отрубить топором? Или мечом? Отрезать ножницами? Да и есть ли такие ножницы, а тем более топор? И где их искать в призрачной «зоне ожидания», созданной Ульем для пленников?
Обходя «скалы», Лаврентий Павлович спустился к первым «домам» «города» ипочти сразу наткнулся на Григория, плывущего навстречу в сопровождении массивной фигуры с аурой холодного голубого свечения.
«Ага, на ловца и зверь бежит,– обрадовался турист.– А мы к тебе направляемся. Вот товарищ хочет познакомиться».
Лаврентий Павлович внимательно осмотрел крупную фигуру «призрака».
«Привет, кто вы?»
«Олег Соловьёв, капитан солнцехода».
«В этом образе вас не узнать. Я вас искал».
«Знаю, мне сообщили».
«О чём пойдёт разговор?»
«Есть предложение».
Лаврентий Павлович посмотрел на Григория.
«Будь другом, оставь нас на полчаса».
Турист вскинул вверх две струйки света.
«Ради бога, беседуйте, я тут пока в „кафе“ посижу».
Турист исчез.
«Где остановимся?»– спросил Лаврентий Павлович.
«Нас ждут».
«Вот как? Я ни с кем не договаривался».
«Илья Остроумов».
