Мы схлестнулись на грани Потока и реальности. Только начавшие свое путешествие по Пути видели двух людей на тренировочной площадке, использующих невероятную высшую магию в попытке уничтожить друг друга.

Опытные Сирдары, глядящие в саму суть, наблюдали за двумя исполинами, которые подчиняли Поток.

Противник был силен. Невероятно силен. Он с легкостью опрокидывал меня навзничь, окрашивая мои линии-волны в свои цвета. Казалось, менял саму природу Потока, исключительно по собственной прихоти.

Все, что мне оставалось — подниматься каждый раз после очередного удара. Подчас я терял нить Пути, но мой маячок с той стороны и не думал угасать. Изольда оставалась в Потоке, удерживая линию. И лишь это помогало мне продолжать поединок. Только возвращение к собственному Пути придавало сил.

Я не знаю, сколько длилось это измывательство. Довольно скоро стало ясно, одному мне здесь не выстоять. Но каждый раз я поднимался, опираясь на свою линию Пути. И в какой-то момент заметил, что огненный элементаль будто бы уменьшился.

Поток вокруг него уже не так проворно менялся, подчиняясь воле Сирдара. И словно бы даже противился. И тогда я вложил всю свою концентрацию в то, чтобы устоять на ногах. Я не захотел устоять, а просто устоял. Спасибо, наставник.

Мы замерли друг напротив друга, непоколебимые в своей воле, уставшие, но полные решимости. Поток бушевал перед нами, то мелькая едва заметной рябью, то заходясь в бешеной аритмии. Волны плескались, меняли цвета и вновь возвращали исходный спектр. И наконец я увидел Путь противника.

Длинная темная линия пролегла у самых ног, оплетая ступню. И часть Потока сейчас истончилась, будто бы грозя порваться. Я чувствовал, что его конец близок. Не знаю, видел ли сам Сирдар это?

Мне очень хотелось взять ее, заглянуть — действительно ли она сейчас порвется? Стану ли я финальной точкой его Пути? Но сам себя остановил. Не знаю, что это было. Попытка противиться воле Потока? Наверное. Но сегодня никто не умрет.

Я легко выдернул линию из-под ног Сирдара и сразу придавил его сверху ногой. И могущественный Идущий по Пути оказался беспомощен, раздавлен, повержен. Захоти я сейчас, то мог бы закинуть его в Поток так же далеко, как он меня. Ну, может, не так, но суть была ясна. Противник бы не выбрался, сознанием растворившись в нем. Но я этого не сделал.

— Я признаю твое превосходство, — прохрипел Сирдар.

И его слова разнеслись медной трубой по всему Потоку, давая возможность услышать их тем, кто хотел.

И его слова глухим, испуганным эхом повисли над расчищенной площадкой между домиками в той, исходной реальности. Они заставили Триаду поморщиться, Шаби — удивленно переглянуться, а моего наставника — удовлетворенно хмыкнуть.

В Потоке больше не было двух элементалей, лишь эфемерные создания, похожие на людей. И один из них протянул руку, помогая подняться другому. И этот другой задал лишь единственный вопрос.

— Как?

Я понимал Сирдара. Никакими мыслимыми способами во Вселенной я не был способен его одолеть. Попросту не мог.

— Хочешь идти быстро — иди один. Хочешь идти далеко — идите вместе.

— Твои слова несут мудрость Потока.

— Да нет, это из пацанских пабликов, — успокоил я Сирдара, чем ввел того в еще больший ступор.

Но все же в этом и оказалась суть моей победы. Нас было двое. Там, где один падал, другой подавал руку или подставлял плечо. Сирдар проиграл уже тогда, когда подумал, что состязается только со мной, не обращая внимания на ту, которая стоит за его спиной.

Я представлял, что вернусь в реальность победителем с лавровым венком на голове, великим триумфатором, но банально проблевался. Да еще потом долго восстанавливал дыхание. Ну да, закинуло меня — будь здоров, так далеко я еще в Потоке не путешествовал. С другой стороны, победителей не судят. Даже которые делают тошнотики жидкой кашей.

Еще большей неожиданностью стало солнце, проворно пробежавшее по небосклоноу и стремящееся к закату. Получается, мы провели тут весь день. Вот почему сил вообще нет. С другой стороны, действительно казалось, что мы там противоборствовали целую вечность. У моего противника, кстати, тоже был весьма бледный вид. Хоть что-то радует. Я почти так же крут, как опытный Сирдар. Мы оба круты!

Я обвел глазами площадку с выжженной травой и промерзшей землей (забавное сочетание) и нашел Изольду. Да уж, той тоже пришлось выложиться — краше только в гроб кладут. Огромные синяки под глазами, землистого цвета кожа и седые пряди волос. Милая моя, могу только догадаться, что тебе пришлось пережить.

Между тем ко мне приблизилась сама Триада. Интересно, они долго тренировались, чтобы ходить в ногу? И еще, я постоянно буду думать обо всякой фигне в самые неподходящие моменты даже когда достигну просветления? В смысле, если достигну просветления.

— Сирдар, — протянул мне руку старик.

Жест, кстати, оказался совсем не формальным. Мне действительно понадобилось усилие, чтобы подняться на ноги.

Он смотрел на меня несколько секунд, а после развернулся и ушел. Вместе со своим сопровождением.

Я же стоял и не мог понять, что меня так покоробило. Взгляд? Да нет, ничего такого. Голос? Тоже ни намека на презрение.

На плечо сзади легла рука наставника. Еще по запаху кожи сандалий вперемешку с потом я понял, что это Плешивый.

— Ты не перестаешь меня удивлять, Шаби.

— Мы… — ответил я. — Мы не перестаем тебя удивлять.

И обнял подошедшую Изольду. На краткий миг я понял, что не знаю ее имени. И сразу же осадил себя. Какая, вообще, разница? Мы теперь больше, чем просто мужчина и женщина.

Мы стояли, прижавшись лбами, придерживая друг друга за головы, и беззвучно смеялись. В этом смехе было все — радость, нечеловеческая усталость, облегчение и любовь.

— Уважаемый Сирдар, пойдемте спать, уже поздно, — наконец сказала она.

— Пойдем, Шаби, — ответил я. — Кстати, не хочешь стать моей ученицей? Мне ведь теперь можно брать себе Шаби?

Изольда не ответила. Она почувствовала, что что-то нехорошее кольнуло у меня в сердце:

— Что не так?

— Сирдар, с которым я сражался. В какой-то момент мне показалось, что я вижу его Путь. Точнее, конец его Пути. Совсем скоро. Я даже подумал, что причиной тому стану сам. Странно, правда?

— Это невозможно, — ответила она. — Может, тебе просто почудилось? Представилось так?

— Может, — легко согласился я.

Однако мне стало еще тревожнее. Потому что только теперь я понял, что же мне не понравилось в словах старика. В образе, который он вложил, обращаясь ко мне, была обреченность. Словно он уже