А мне нужны были как раз такие лихие, которым что святоши, что ганзейцы. Хреновая идея, но главное выйти на контакт, а там уж договорюсь, не впервой. На том мы с графом и сошлись, я отправил Германа домой и сам направился спать.

До рассвета оставалось всего ничего, а меня ждал очень насыщенный день. Как обычно.

Утро началось не с кофе. И даже не с воплей пернатых. А с растрепанной и крайне недовольной морды Еврипия. Уж не знаю, как ему удалось обойти почтительный монолит в виде Ларса, но монах тряс меня, нависая над кроватью.

— Ты вообще в курсе, что такое субординация? — вместо приветствия спросил он. — Меня вызывает к себе адепт! Явиться он мне велел. Никакого уважения.

— И тебе доброго утра, брат, — я неохотно поднялся и, не обращая внимания на причитания монаха, выглянул наружу.

Камердинер стоял на палубе с виновато-растерянным видом.

— Простите, ваше сиятельство, — поклонился он и развел руками. — Брат сказал, что он по делу обители, которое не терпит отлагательств. Вы мне не давали распоряжений на такой случай, а пойти против служителя…

— Ай, ладно, — раздраженно отмахнулся я.

Тут реально нужен список гостей с их привилегиями составлять. Или вешать носок на дверную ручку. А нет, это не для этого… Хотя такое точно сработает, если в этом мире вообще осталось хоть что-то святое.

Нет, однозначно крепость с глубоким рвом, а в него акул, крокодилов и демонов. Черт, на список недвижимости я так и не посмотрел. Я схватился за голову и взвыл. Канцелярия! Филиал ада с легионами тварей, жаждущих моей подписи и, чтоб его, герба.

— Ну так чего ты хотел то? — Еврипий уже успел остыть и интересовался довольно спокойно, хозяйничая у кофемашины.

— Слушай, тут такое дело, — я посмотрел на часы, замявшись. — В общем, придется отложить разговор, мне надо идти…

— Да ты издеваешься? — снова завелся монах.

От возмущения он застыл с чашкой, недонесенной до кофеварки и та зафырчала обжигающим напитком, полившимся ему на ногу. Мужик ошпарился и заорал, внутрь вбежал Ларс, а за ним увязалась чайка, воспользовавшись смятением в рядах врагов.

Тупая птица начала метаться по помещению, врезалась в голову камердинера, тот принялся её ловить и уронил Еврипия. Я плюнул и вышел на палубу, подставляя лицо первым лучам солнца.

Один раз дурдом, навсегда дурдом. Баржа проклятая, это точно.

Изгнание одержимой птицы и монаха прошло довольно быстро. Сначала наружу вылетел Еврипий, красный от злости, за ним вышел невозмутимый Ларс, неся здоровенную чайку на вытянутых руках и оставляя на своём пути характерный белый след.

Швед отпустил её, дойдя до борта, поправил взлохмаченную прическу и спокойно уведомил меня:

— Я вызову клининговую службу, ваше сиятельство. И сейчас же подам вам кофе.

Экзорцистов тут нужно вызывать… Я кивнул, поблагодарил и, оставив монаха с любопытством разглядывать остатки ночного пиршества, отправился в душ. С надеждой, что успею и узнать всё про продвижение по службе, и справиться с императорской канцелярией. Не наивность, а оптимизм.

Разговор с монахом быстрым не получился. Плату за знания он взял продолжительным ворчанием об уважении к старшим, вниманию к их же словам и прочее по длинному списку претензий.

Выслушал он меня только когда я уже был готов скормить его чайкам. Почувствовал мою точку кипения и принялся рассказывать.

— Без эликсиров не получится, — подтвердил он мои опасения. — Так и будешь топтаться на одном месте. И то нескоро сможешь вернуться к использованию печатей, вот что самое плохое. Восстановление без эликсиров может занять несколько недель. Так что не вздумай и думать о том, чтобы сложить даже самую простую печать. Тебя от мелкого «сачка» вырубит. И слава богам, если хотя бы на сутки.

Вот не слава богам всё. Такая новость меня огорошила.

— А есть ли какая-то возможность, ну или родовая способность, ну или ещё что-то, что позволит этот период если не миновать, то сильно сократить эффект? — равнодушно спросил я.

— Никогда о таком не слышал, — он уверенно помотал головой.

Пожалуй, не стоило его волновать и говорить о том, что я уже это сделал. И какого хрена я не вырубился? Нет, плохо мне было и ощутимо так плохо. Может, это способность тех самых нулёвок? О них монах не особо много и знал.

С одной стороны, было бы неплохо проверить. С другой, а если вырубит? Отправят в лазарет обители, а там наверняка есть возможность выяснить, что со мной. Ох, мне бы ещё целителя в штат…

— А ты можешь увидеть, что я перешел на вторую ступень? — прозвучал мой следующий вопрос, касающийся методов конспирации.

— Могу, — Еврипий уминал свежие булочки, заказанные к завтраку Ларсом. — Но только когда ты будешь складывать печать. Искатели в ранге магистра могут увидеть и без печати, но нужно постараться ещё. Да и их по пальцам можно пересчитать.

— А в столице есть магистры искатели? — мне не понравилось, как он призадумался.

— Ой, — монах побледнел, а меня посетило нехорошее предчувствие. — Есть, Илья. Настоятель императорской обители — как раз такой.

Зашибись, колобок Эдуард способен меня спалить. И именно его внимания наша команда удостаивалась постоянно. Не косячить, чтобы этого избежать… Без шансов.

— Таааак, — подобрался я, сев прямо и насторожившись. — А что ещё умеют магистры искатели?

Я пытался вспомнить, рассматривал ли меня как-то по-особенному настоятель. Но вроде нет, он нас всех любил одинаково, где-то в глубине души, и отдельно никого не выделял, кроме Глеба. Ну да у них своя история долгих и добрых отношений.

— Нуууу… — Еврипий снова задумался, добавив мне не самых приятных ощущений.

— Нулевых они увидеть могут? — подсказал я.

— Могут, — тяжело вздохнул мужик, понуро опустив плечи.

Значит, либо меня уже рассекретили, либо до нашей последней встречи действовало то пойло, которым меня накачал Еврипий по приезду в столицу. О продолжительности его действия монах не знал, так что ставить на эффективность этого было рискованно.

Получалось, что встречаться с настоятелем мне вот прямо нельзя ни в коем случае. Или…

— Что ты узнал про этого Ефсения? — больше я над их именами не ржал даже внутренне. — Где он взял тот эликсир, идеи есть?

Пусть он хоть из сушеных лапок лягушек или прочей дряни сделан. И я подсяду на эти самые лапки, начну бродить по болотам и изведу их в край, сделав редким видом, достойным занесения в Красную книгу. Но такой отвар может стать моим спасением. А то я так вообще всех шарахаться начну, вдруг кто что увидит.

— Нашелся один след, но я его не смог пока проверить. Есть некий профессор Далматский…

Он осекся из-за моего протяжного стона. Мысль об этом психе-экспериментаторе довела меня до зубного скрежета. Вот с ним у меня самого лягушачьи лапки вместо ног и рук вырастут.