меня падлюка, так как будто он меня не гнобил вовсе! Как на родного сына смотрит, глаза добрые, по-отечески заботливые, аж втащить ему захотелось. С папиком мы никогда не были друзьями, так что меня этим не прошибёшь.

— Ладно. В начале обезьяна нашла палку, и научилась ей по башке соседа бить, а потом и огонь научилась добывать… — с начала, так с начала, я хоть и плохо школьный курс про всяких там неандертальцев помню, но примерно «с начала» рассказать смогу.

— Не паясничай Жохов! — скривился капитан, пока покрасневший и готовый взорваться старпом только набирал в рот воздух, чтобы вылить на меня свой праведный гнев — про охоту расскажи, почему так получилось, что куча народу пострадала?

Ну я и рассказал. Капитана и старпома я не трогал, а вот Питерсона сдал по полной программе, не забыв упомянуть и про его барские замашки. Хоть он меня уже и не трогает, и Толян мне никто, но с этой практикой нужно завязывать, не люблю даже смотреть как людей унижают. А Питерсона мне абсолютно не жалко, гнилой он человек, я бы даже сказал дерьмовый. Из моего рассказа выходило, что Питерсон во всём виноват (ну так же оно и было!), а капитан и старпом героически, со сломанной ногой и отбитыми в хлам мозгами, чуть ли не лично руководили охотой. Питерсону будет не приятно и по карману ему прилетит знатно, а вот двоим, в принципе не плохим мужикам, может достаться на орехи так, что они и костей не соберут.

— Да блядь! Из-за одного мудака пол команды в лазарет… — протянул капитан-директор, когда я закончил — и что теперь прикажешь делать с «Энтузиастом»? Не отвечай Жохов, это я сам себе, а то ты тут насоветуешь. Сука! Опять геморрой на мою седую задницу!

— Что про Бивнева скажешь? — это опять включился старпом, который за время моего рассказа успел немного остыть. Они тут что, из меня стукача решили сделать?!

— А что Бивнев? Судном управлять умеет… — сказал я таким тоном, что бы все поняли и моё отношение к Бивневу и то, что я не желаю обсуждать других членов команды.

— Ясно. Значит и тут мимо… — задумался капитан. Он что, со мной советуется что ли?! Очень интересно, с каких это пор моё мнение стало интересно большому начальству?

— Ладно Жохов, иди. Временно, на «Энтузиаст» перейдёт Томас в качестве гарпунёра. Но мы на тебя рассчитываем! Учись у него, он старый, но опытный гарпунёр. Ты не плохо справился со сложной ситуацией, и я тебя взял на карандаш, продолжишь в том же духе и через пару месяцев станешь к пушке сам!

— А Гуржиев? — задал я вопрос про штатного помощника гарпунёра с «Энтузиаста».

— Гуржиев скончался… — почти безразлично ответил мне старпом. Жалко мужика, но к этому всё и шло. Ещё в первый день моего появления на «Алеуте» мне про него говорила врачиха и уже тогда она сказала, что шансов выжить у парня почти нет…

— Жохов! — остановил меня уже в дверях голос старшего штурмана «Алеута» — сегодня вечером собрание штурманского клуба, что бы был как штык! Понял меня?! «Энтузиаст» всё равно да утра от базы не отойдёт — я поморщился, но головой кивнул. Черт с ним, схожу, хотя спать хочется просто зверски, а больше чем спать, хочется спать не одному а с Иркой. Но ладно, если мы отходим только утром, значить я должен всё успеть. И успею!

Новость о том, что Томас переходит, хоть и временно, на «Энтузиаст» меня обрадовала! Томас — это хорошо, это просто отлично! Мужик он хоть и вредный, но я бы сказал правильный! С ним можно и поржать, и выпить, и научить он может многому. А самое главное у него нет барских замашек Питерсона. И скорее всего Толик получит долгожданную свободу. Томасу не в лом самому на камбуз сходить, а к своим вещям он вообще никого не подпустит. Да и соскучился я по старику, чего там скрывать.

Выхожу на палубу и удивляюсь столпотворению народа. Сейчас начнут вытаскивать моего синего кита. Я направляюсь к слипу, всё равно на китобойце мне сейчас делать нечего, а Ирка занята, так почему бы не взглянуть на мою первую добычу? Хвост кита уже затащен на слип. Несколько матросы обхватывают его толстым, оплетенным просмоленным шкертом, который в свою очередь соединяют скобой с тросом большой лебедки. Этот трос даже толщи китового линя и обычно легко вытаскивает среднего кита. А средний кит — это примерно тонн пятьдесят весом. Во время подъема кита, слип поливается водой из шланга, чтобы, туша легче скользила. Медленно и тяжело идет большая лебедка, кит просто огромный! Бригадир командует подъемом. Он внимательно следит, чтобы не оборвался хвостовой стебель кита. В случае если слышен подозрительный треск связок и позвонков, подъем прекращается и туша кита охватывается дополнительным стропом несколько выше «корня» хвоста, для чего разрубается сало с обеих сторон хвостового киля. Так делают и сейчас. Кита протаскивают до самых надстроек, но он очень велик и голова всё ещё на слипе! Хост тянут дальше в широчайший коридор по правому борту. Второго кита пока затянуть на «Алеут» невозможно, первый гигант просто не пройдёт по коридору дальше на вторую разделочную палубу. Но судя по всему это проблема не большая. Обе бригады и носовая, и кормовая уже тут, разделывать кита они будут вместе. Так как разделка будет на палубе Колобкова, то он и руководит процессом. Командир на разделке должен быть только один.

Научная группа в полном составе выходит на разделочную палубу, они до начала разделки будут измерять кита и целиком и по частям им в этом помогает кто-нибудь из работников разделочной площадки. В измерении кита заинтересованы бригады раздельщиков, так как сдельная оплата производится с погонного метра длины кита. Кит измеряется, начиная от конца рыла до развилины хвостовых лопастей по прямой линии. Тридцать два метра! Завидев меня, раздельщики дружно выражают мне своё восхищение, но, впрочем, близко не подходят и от работы не отвлекаются, второй синий кит болтается возле базы и с этим нужно разделаться быстро, а у Колобкова особо не забалуешь.

— Молодец Витька! Хоть ты и дебил-дебилом, но даже такого дурня как ты, я смог научить из пушки стрелять! — знакомый голос Томаса раздаётся за спиной.

Я с улыбкой обернулся. Старик Томас стоит возле своей крюйт-камеры