Шрифт:
Закладка:
Борис Дмитриевич одновременно посчитал в голове потенциальный доход Жабы со сборника.
«Вся зарплата ваших папок и мамок на баловство уйдёт», — с некоторой грустью заключил он.
— Боря, а как же ты, почему ты от участия в сборнике отказался? — спросили расстроенные студентки.
— А я дорогие мои девчата, предпочитаю деньги не отдавать в чей-то карман, а в свой класть, — охотно пояснил Сивый, ожидая этот вопрос. — Я у Вениамина Бенедиктовича деньги запросил за публикацию и за издание, да видимо жабу жаба задушила, вы уж извините, что так говорю про вашего любимого Вениамина.
Захихикали.
Борис Дмитриевич поднял томик Петухова, показал каждой присутствующей студентке. На лицах девчонок из литкружка сначала изумление появилось, потом насторожённость — мол «что за…». Видя дешевую обложку фантастики, ничего общего не имеющего с высокой литературой пошиба Блока или Мандельштама, на лицах девчонок следом появилось отвращение. Как будто Сивый в руках кусок говна держал и понюхать предлагал.
— Здесь тираж 100 тысяч экземпляров, мои хорошие, — пояснил Борис Дмитриевич, не обращая внимание на первую реакцию собравшихся. — А этот дядька тоже наверняка ещё пару лет назад кружки литературные посещал и слушал таких, как Жаба, которые не посоветуют хорошего ничего, но чужие деньги с радостью себе присвоят.
— Сто тысяч тираж? — мечтательно и с придыханием ответили из зала. — У вот этого…
— Знаете почему такие цифры внушительные? — задал вопрос Сивый.
Повисла гробовая тишина. С одной стороны народ вроде как недоверие к фантастике такого пошиба показал, а с другой любопытно жутко студенткам стало.
— Почему же? — неожиданно спросила Бондариха, явно заинтересовавшись.
— А потому Маша, что Петухов перестал таких как Вениамин Бенедиктович слушать и лапшу с ушей снял, — отрезал Боря. — И написал ровно то, что хотят сегодняшние советские люди читать. А у них поперёк горла вся эта ваша советская классика. Если есть манку каждое утро, то через месяц ты ее уже ненавидеть будешь. Так и с книгами получилось.
— И о чем же она? Можно хоть посмотреть, Борь, пожалуйста? — спросила одна из девчат.
Взяла томик фантастики Петухова, прочитала аннотацию. Брови на лоб сразу полезли. Впечатлилась.
— Ну… классики ведь тоже не сразу классиками стали, — она коротко пожала плечами.
Томик пошёл по партам, из рук в руки. Все читая аннотацию задумчиво лбы чесали. Хмурились.
— Неправильно это так-то… — шептались между собой. — Как же наследие, как же доступность литературы для читателя…
— Что именно неправильно? — спрашивал в ответ Борис Дмитриевич. — Писать то, что читателям нравится? Скажи это Толстому, который за свой гонорар «Война и мир» погасил долг за 4000 десятин земли. Вот у твоего папки какой размер дачного участка?
— Шесть соток… — ответила Алла, к которой Сивый обратился.
— Толстой за свой гонорар считай целый дачный корпоратив купил. Что там насчёт наследия и кто решил, что деньги за свой труд брать ненужно? И главное — почему-то до сих пор книги Льва Николаевича читают широкие массы.
Девчонка, рассуждающая о наследии и доступности книги, промолчала смущенно. Что тут отвечать?
— Представь если бы какой нибудь Жаба Вениамин попросил у Толстого деньги за публикацию? Надо объяснить, что пошёл бы он в пешее увлекательное путешествие по местам не столь отдалённым?
Возразить на это тоже ничего не нашлось.
— Литература — это такая же работа, как остальное, просто другой тренд настал и этот Петухов, как бы вам не хотелось обратного — он и есть нынешний тренд. Новый Толстой, Пушкин, как хотите. Даже не сколько сам Петухов, а желание прислушаться к проблемам нынешнего читателя и рассказать именно ту историю, которую он хочет услышать.
Снова зашушукались. С такими лицами, будто Борис Дмитриевич ерунду полную говорил.
— А мой папа сказал, что твой Петухов вложил свои деньги в это издание, — попыталась возразить одна из участниц литкружка Верка.
— Вложил, не отрицаю, — не стал спорить с фактом Борис Дмитриевич. — И обратно в карман кратно больше получил. Для тех кто в танке, напоминаю, что с недавних пор предпринимательской деятельностью у нас в стране заниматься не возбраняется. И из святой воды книгу не напечатаешь. А Петухов выступил как издатель, он и авторский гонорар получит, и прибыль от реализации тиража себе заберёт.
— Ясно…
— Но вы можете и дальше давать зарабатывать остальным, платить за издание, потому что ваши писульки никому в принципе неинтересны, — добавил Борис Дмитриевич.
Повисла гробовая тишина. Эти слова были самыми страшными из того, что мог услышать про себя любой писатель или поэт. Что твой шедевр оказывается не нужен никому, раз за него никто не хочет кровно заработанные деньги платить. А ведь возразить было нечем. 100 экземпляров сборника с одной стороны и 100 тысяч экземпляров фантастики с другой — цифры говорили сами за себя. Но главное свой сборник девчата сами же и покупали, а томик Петухова расходился как горячие пирожки на вокзале в руки читателям.
— И что же интересно современному читателю? — наконец послышался робкий вопрос с задних рядов.
— Жанровая литература, — коротко ответил Сивый. — Детективы, фантастика, любовный роман, крепкий боевик. И сегодня наш с вами шанс основать собственную редакцию, чтобы дать людям то, чего они действительно идут и ждут. Бондарь не даст соврать, каждый первый это спрашивает. Да Маш?
Машка промолчала.
«Молчание — знак согласия», — подумал Сивый. — «Знает ведь, что правду матку говорю».
— Редакцию?
И кто же в неё войдёт? — последовали вопросы.
— Вы и войдёте, — Борис Дмитриевич плечами пожал. — Сегодня двери редакции открыты всем желающим. Кто в литературе разбирается.
— Что мы будем делать в этой редакции?
— Рукописи для печати отбирать и собственно печатать.
Ну и Борис Дмитриевич коротко объяснил девчатам, что ничего незаконного в этой деятельности больше нет. Под собственную редакцию он планирует открыть ТКО, так называемое творческое кооперативное объединение. И все присутствующие смогут членами кооператива стать при должном на то желании.
— Название какое у кооператива будет?
— Что будем выпускать?
Посыпались робкие вопросы от участниц литкружка, явно заинтересованных в обозначенной перспективе.
— А ты сама как считаешь? — ответил вопросом на вопрос Борис Дмитриевич. — Давай пофантазируем и представим, что у тебя есть возможность рекомендовать любую книгу к изданию прямо сейчас.
— Ну…
— Не стесняйся, давай представим, что у нас импровизированный редакционный совет.
Студентка крепко задумалась.
Я бы наверное издала Белинского… — подумав немного озвучила своё предложение она.
— Почему?
— Наверное потому, что Белинский дано не издавался, а заслуживает внимание.
— Почему
