Шрифт:
Закладка:
Ненадолго закрыв глаза, Бет задумалась, чего он от нее хочет. Она знала, что он не хочет ее как пару. Да, он хотел ее, но только физически. Насколько она могла судить, Скотти не хотел ее ни для чего другого, ни как партнера, иначе он потребовал бы ее сто лет назад. Так что же они имели? Это была интрижка? Сделка? И если да, то как долго это должно было продлиться? Для него это было просто развлечение? Потом он просто вернется в Англию? Или они просто будут вечными приятелями по постели, спать вместе каждый раз, когда их пути пересекутся в течение следующего тысячелетия или около того, или пока он не встретит другую возможную спутницу жизни, которая, возможно, была бы более подходящей?
Подавленная своими мыслями, Бет открыла глаза и поставила недоеденную тарелку на стол. Затем она шлепнула пакет с кровью по своим клыкам и повернулась, чтобы посмотреть в окно на землю внизу. Отсюда сверху все кажется таким маленьким, подумала она, а затем слабо улыбнулась и закрыла глаза. Может быть, эта непреодолимая проблема, полностью занимавшая ее разум и казавшаяся такой огромной, на самом деле была такой же маленькой, заминкой в ее жизни. Если так, то не будет ли она чувствовать себя глупо, тратя на это столько энергии?
По правде говоря, Бет считала, что в любом случае это глупо. Независимо от того, была ли проблема в ее жизни большой или маленькой, сидение здесь и беспокойство по этому поводу ничего не решит. Это даже не изменит ситуацию. Она не могла это изменить. У нее не было никакого способа заставить Скотти принять то, что она делала в своем прошлом, если это именно то, почему он не претендовал на нее. Все, что она могла сделать, это изменить свое нынешнее поведение, а это означало, что у нее был выбор: либо она согласится с тем, что он не может и не будет считать ее своей спутницей жизни из-за ее прошлого, либо она будет скулить и плакать из-за этого.
Выбор был несложный. Плачем и нытьём ничего не добиться. Поэтому нужно смириться с этим. В таком случае у нее теперь было еще два варианта: наслаждаться интрижкой — или чем бы она там ни была со Скотти — пока она длится, или защищать себя и избегать его любой ценой, пока он не уедет из Канады. Он был не единственным бессмертным. Наверняка для нее найдутся другие возможные спутники жизни? Возможно, ей придется подождать тысячелетие или два, чтобы найти его.
— Я бы спросил тебя, о чем ты думаешь, но поскольку я могу читать твои мысли, в этом нет необходимости, — небрежно сказал Магнус, заставив Скотти нахмуриться.
— Три Ха-ха, четыре раза — пробормотал он, не удосужившись оторвать взгляд от Бет и посмотреть на своего друга. — Твое остроумие ошеломляет, Магнус.
— Мне нравится так думать, — признал его друг, а затем выгнул бровь. — Так что же такое Матиас сказал тебе в доме, что твои трусики так испортились?
Скотти удивленно взглянул на него. — Ты, знаешь, что Матиас что-то сказал, но не конкретно, что он сказал?
Магнус пожал плечами. «Твои мысли в основном беспокоятся о том, прав Матиас или нет, но не о том, что сказано. Так. что он сказал?»
Скотти поколебался, но потом признался: «Матиас думает, что я хотел, чтобы Бет стерли разум три на одного, потому что я не могу смириться с тем, что она была… ее прошлым».
«Хм.» Магнус торжественно кивнул. «Я понимаю.»
«Что просто нелепо. Я предположил это потому, что она была полусумасшедшей, когда мы ее спасли, и страдала от воспоминаний о том, что с ней сделали. Тогда стирание ее разума казалось благом.
«А сейчас?» — спросил Магнус.
Скотти нахмурился, но признал: «Сейчас ей лучше. Как ты и указал в своих отчетах, она, кажется, нашла способ справиться с этим.
— Итак, теперь ты рад, что не стер ей память, — предположил Магнус.
— Нет, — тут же сказал он, а потом добавил: — Ей все равно было бы лучше, если бы это было сделано. Ей было бы легче, если бы ей не приходилось таскать с собой все эти воспоминания о том, что с ней произошло. Без них она была бы намного счастливее».
«Хм.»
— Меня не волнует, что она… что она делала.
«Хм.»
— Это было более ста лет назад. Сейчас это не имеет никакого отношения, — заверил его Скотти.
— Хм, — повторил Магнус.
— О, перестань хмыкать и скажи уже то, что должен сказать, — пробормотал Скотти, снова поворачиваясь к Бет. Всякий раз, когда Магнус кивал и хмыкал, у него возникало мнение, которое, как он думал, не понравится Скотти. К сожалению, это было то, что ему обычно нужно было услышать.
«Мне просто интересно, что ты даже не можешь заставить себя произнести профессию Бет, когда она была смертной».
«Что?» — спросил он с удивлением.
— Ты постоянно избегаешь говорить о том, что делала Бет, — заметил Магнус почти с сожалением. «Ты продолжаешь использовать такие фразы, как «что она делала», «ее прошлое», «чем она занималась», аккуратно избегая называть ее проституткой».
С гневом Скотти повернулся и посмотрел на Бет. На ней не было макияжа. Ее кожа была фарфоровой, с легкой россыпью веснушек на носу. Ее сладкие полные губы были розовыми, несмотря на отсутствие помады, и когда она краснела от смущения или краснела от волнения, ее щеки также приобретали розовый оттенок. Она была миниатюрной и красивой, с самой милой улыбкой, которую он когда-либо видел. Она не была похожа на коварную, жадную до денег шлюху.
«Ну», — пробормотал он, когда последняя мысль пронеслась в его голове. У него были проблемы с тем, что она проститутка. Все это время он говорил себе, что ждет, пока она выздоровеет. Так оно и было, он был совершенно уверен, но пока он ждал, пока она выздоровеет, и не мог заявить права на нее, Скотти мог избегать решения проблем, которые у него были с ее прежней профессией.
— Понятно, что у тебя могут быть проблемы с этим, — сказал Магнус, как будто он говорил вслух. «Мы пришли из более ранней эпохи, которая формировала наши
