- В таком случае не могли бы вы объявить нас с вами женихом и невестой?

- Перебьешься, - рассмеялась Мирослава.

- Жестокая, - пробурчал Морис себе под нос по-литовски.

Но она, каким-то образом догадавшись о том, что он там шепчет, добавила:

- Сам виноват.

* * *

Номер мобильника и адрес Проскуряковой вычислил Морис, предварительно отыскав в социальных сетях странички Марьяны Бельцовой, на которых были и фотографии Нонны Андреевны Проскуряковой. Не составило труда выяснить, где работает Проскурякова и какой посещает бассейн. Все остальное было делом техники.

Чтобы не пугать женщину, Мирослава решила воспользоваться сначала номером телефона Нонны Андреевны. Не сочтя нужным темнить, она представилась частным детективом и сообщила, что хотела бы поговорить с ней о женихе Марьяны Бельцовой.

Проскурякова сразу же сама назначила детективу встречу в кафе «Солнечный зайчик», спросив для порядка:

- Вы не возражаете?

Мирослава не возражала. Ей самой нравилось это кафе. Цены в нем были демократичными, кухня хорошей, хотя и без изысков. Днем в кафе было много детей, которых приводили родители, бабушки, дедушки и няни.

- Встречаемся в одиннадцать. Вас устроит? - спросила на прощанье Проскурякова.

- Вполне, - отозвалась Мирослава. - Как я вас узнаю?

- Я буду в красной куртке. Если что, созвонимся.

- Хорошо.

На следующий день детектив приехала чуть раньше назначенного срока и припарковалась на небольшой стоянке в двух шагах от кафе.

Неспешным шагом направилась ко входу. В витрине кафе стоял плюшевый заяц в человеческий рост и радостно улыбался всем останавливающимся напротив него или проходившим мимо. Увидев это плюшевое чудо, почти все замедляли шаг, а то и притормаживали.

Не дойдя до входа в кафе, Мирослава увидела стройную женщину в красной куртке и красном берете.

- Вы Нонна Андреевна Проскурякова? - спросила она, подойдя ближе.

- Она самая, - кивнула женщина, - а вы Мирослава Волгина?

- Да. Я вроде бы не опоздала?

- Нет, я раньше пришла. Зайдем в кафе?

Стоять на улице в морозный, хоть и солнечный день было холодно, и Мирослава с радостью согласилась зайти в теплое уютное помещение.

Женщины заняли столик недалеко от стойки. Проскурякова заказала пирожные и кофе, Мирослава чай и безе.

- О чем вы хотели со мной поговорить? - спросила Нонна Андреевна.

- О семье Бельцовых, - не стала лукавить Мирослава.

- Как вы вообще о них узнали?

- Вместе со своими друзьями я была в ледяном городке на городской площади. Так получилось, что мы обратили внимание на одну из фигур, на рыцаря или принца с мечом.

- Я не совсем вас понимаю…

- Подождите! Фигуру эту сделал Анатолий Ромашин. Нам стало известно, что его учителем был Бенедикт Вениаминович Бельцов.

- И что?

- Ничего, если бы примерно таким же оружием, как ледяной меч фигуры, не были заколоты пять женихов.

- Вы шутите? - испугалась Проскурякова.

- Какие уж тут шутки.

- Марьяна, Марьяна выходит замуж! - запинаясь, проговорила женщина. - И они с Глебом уже подали заявление.

- Я знаю.

- Откуда?

- Марьяна сама сказала.

- А как вы попали в дом к Бельцовым?

- Уговорили девушку Ромашина отвезти нас к скульптору под предлогом, что мы хотим приобрести скульптуры для сада.

- Понятно. Я даже догадываюсь, что вы подозреваете Бенедикта Вениаминовича. Но почему не Анатолия Ромашина?

- На момент последнего убийства он был в командировке.

- Бельцова тоже нет в городе.

- Марьяна сказала.

- Тогда в чем дело?

- Пока только в том, что дочь Бельцова собралась замуж.

- Хорошо. Спрашивайте, что вы хотели бы узнать, - Проскурякова вздохнула и призналась: - я не беспристрастный свидетель.

- Почему?

- Потому что испытываю чувство неприязни к Бенедикту.

- Вот как?

Женщина кивнула и сообщила:

- Моя подруга Лидия Александровна Крупенникова была обеспеченной женщиной. За Бенедикта она вышла по большой любви. Он буквально вскружил ей голову. Свадьбу сыграли быстро, Лида была на восьмом месяце беременности.

В глазах детектива промелькнуло сомнение.

- Я не одобряла ее замужества, но, - женщина развела руками, - сами понимаете.

- Почему вы были против?

- Лида совсем недавно рассталась со своим прежним мужчиной, и я опасалась, что она просто хочет клин клином выбить. Но Лида заверила меня, что любит Бенедикта. И сначала все у них было хорошо. Но когда Марьяне было пятнадцать лет, Лида серьезно заболела и скончалась. Все свое имущество она завещала дочери, но до своего совершеннолетия Марьяна не могла им распоряжаться. Однако едва ей исполнилось восемнадцать, как она решила выйти замуж.

- Нонна Андреевна, а почему ваша подруга ничего не оставила своему мужу? Вы же сказали, что она очень любила его.

- Да, была у них любовь, - тихо ответила женщина, - да вся вышла.

- То есть?

- Когда Лида заболела, муж стал изменять ей, и она узнала об этом.

- Представляю ее чувства.

- Если бы она была здоровой, то скорее всего не переживала бы так. А тут он как бы предал ее.

- Да.

- Лида похудела и почернела буквально за пару месяцев. На нее страшно было смотреть.

- После смерти жены Бенедикт Вениаминович расстался с любовницей?

- Какое там! - махнула рукой Проскурякова. - Привел эту бесстыжую в дом. И она живет с ними.

- Ее зовут Ириной?

- Да, Ирина Эдуардовна Пестрякова она.

- Наверное, Марьяне трудно было принять решение отца.

- Еще бы. Но куда ей было деваться. Стиснула зубы и терпела.

- Теперь она вправе разделить дом?

- Более того, - загадочно проговорила Проскурякова.

- Договаривайте.

- Она вправе выставить любовницу отца за дверь. Дом принадлежал Лидии. Бенедикт на него не имеет никаких прав.

- Выходит, что при желании Марьяна и отца может выставить из дома?

- С отцом она так не поступит, - уверенно заявила женщина.

- Марьяна сказала, что отец не противился ее браку.

- Он же не дурак с дочерью ссориться, - усмехнулась Проскурякова.

- Тоже верно, - согласилась Мирослава, - и последний вопрос, вы не знаете, в загсе какого района подали заявление молодые?

- Знаю. В загсе Красноярского района.

- Спасибо, - поблагодарила Мирослава Проскурякову, допила свой чай и распрощалась с ней.

- Вы будете держать меня в курсе? - только и успела спросить Нонна Андреевна.

- Конечно, - заверила ее Мирослава.

Дома она