Присев на отведенное ей место, Натка завертела головой, чтобы понять, кто есть кто. С судьей и помощником все было понятно. Прокурорский работник тоже легко определялся по форме. Детдом представляли заведующая Марина Васильевна и психолог, которую, как помнила Натка, звали Екатериной. С органами опеки тоже было все понятно – их представляла немолодая грузная женщина с печатью бесконечной усталости на лице. Но помимо нее в зале находилась еще одна женщина – молодая, лет двадцати семи, довольно красивая, хотя вызывающе и безвкусно одетая и вульгарно накрашенная.

Сидела она чуть в стороне и, несмотря на то что присутствовала в зале суда, беспрестанно жевала, мерно двигая челюстями. Интересно, а это еще кто? Если журналистка, то суд должен попросить ее удалиться.

Заседание началось. После оглашения всех формальностей, которые Натка пропустила мимо ушей, перешли к сути дела.

– Заявление по гражданскому делу подано Кузнецовой Натальей Сергеевной об установлении удочерения в отношении Васильевой Анастасии Ивановны, проживающей в доме ребенка в городе Энгельс Саратовской области. Просит также изменить ребенку фамилию и отчество, выдав документы на имя Кузнецовой Анастасии Константиновны, – скороговоркой говорила судья.

Со слов Лены Натка была уверена, что все слушание закончится за час, максимум за два. Выступят все присутствующие в зале официальные лица, после чего суд признает, что маленькой Насте будет гораздо лучше с новой мамой, чем в детдоме, и примет соответствующее решение.

– Ваша честь, я хочу заявить ходатайство, – воспользовавшись паузой в речи судьи, заявила вдруг неизвестная женщина, подняв руку и встав со своего места.

– А вы, простите, кто?

– Я – третья сторона в данном деле. Нахожусь здесь по приглашению органов опеки, – ничуть не смущаясь, бойко объяснила девица. Натка вдруг почувствовала легкое волнение, хотя ему и неоткуда было взяться. – Дело в том, что я – родная мать Насти Васильевой и в данный момент мною подан иск в суд о восстановлении меня в родительских правах. Заявление зарегистрировано вашим же судом вчера, слушание по делу пока не назначено, поэтому я прошу отложить рассмотрение этого дела на срок, необходимый для завершения второго судебного процесса.

– Что? Но это же невозможно! – закричала Натка. – Откуда она вообще взялась?

– Истица, проявляйте уважение к суду, не кричите, – осадила ее судья. – А вы представьтесь, пожалуйста.

– Меня зовут Васильева Ольга Ивановна. Я – биологическая мать Насти. Оставила ее в роддоме при рождении, потому что не имела возможности воспитывать из-за трудностей с материальным положением. Была заочно лишена родительских прав после того, как ребенок был передан в дом малютки.

– И что сейчас изменилось? – строго спросила судья.

– В рамках проверки, которую проводили органы опеки при подготовке к судебному заседанию по удочерению Насти, я была найдена и поставлена в известность о том, что моего ребенка собираются передать на воспитание в другую семью. Я поняла, что это меня не устраивает, а потому приняла решение восстановиться в родительских правах и самостоятельно воспитывать дочь. Ребенку лучше с родной матерью.

Глядя на эту мать, Натка была в последнем совершенно не уверена.

– Ваша честь, я против переноса дела, – сказала она дрожащим голосом. – Эта женщина оставила своего новорожденного ребенка в роддоме и не появлялась почти три года, не интересовалась Настиной судьбой. Сейчас она говорит, что хочет сама воспитывать девочку, но почему вдруг такая забота?

– Этот вопрос не рассматривается в сегодняшнем заседании, – вздохнула судья. – По закону, органы опеки при подготовке к судебному заседанию должны провести работу по установлению всех имеющихся в живых родственников ребенка и уведомить их о том, что в отношении несовершеннолетней начата процедура усыновления. Они просто выполнили свою работу. Я правильно понимаю?

– Да, ваша честь, – подала голос сотрудница отдела попечительства. – Гражданка Васильева, узнав о сегодняшнем заседании, высказала желание в нем участвовать. По закону она имеет на это право.

– И подать ходатайство о переносе рассмотрения дела в суде я тоже имею право, – с вызовом в голосе сказала Васильева. – Мое заявление зарегистрировано вчерашним днем. Вот у меня на руках есть соответствующий документ.

– Тогда я принимаю ходатайство. Рассмотрение дела откладывается до завершения судебного процесса по восстановлению гражданки Васильевой в родительских правах.

– А на какой срок? – дрожащим голосом спросила Натка.

– До принятия судом решения по заявлению гражданки Васильевой. Надо дождаться, пока заседание будет назначено, и там действовать по обстоятельствам.

– Но это может затянуться на месяц, а то и больше, мы не можем столько ждать, у нас истекает срок гостевого визита, Насте придется вернуться в дом ребенка.

– Не вижу в этом ничего страшного, – в голосе сказавшей это Марины Васильевны звучал такой триумф, что Натке стало ясно, что вся эта ситуация – ее рук дело.

Боясь противодействовать работающему в полиции Таганцеву в открытую, эта женщина специально нашла мать Насти, чтобы подстроить гадость и не отдать ребенка. Господи, да как ее только земля носит?

– За то время, что девочка живет у нас в доме, она привыкла и к нам, и к моему сыну, которого уже считает братом, и к остальным членам нашей семьи. Органы опеки, проводящие проверку, видели, что Насте у нас хорошо, для ребенка будет страшной травмой снова оказаться в детдоме. Она слишком мала, чтобы понять, почему это произошло, она будет считать, что мы ее бросили, от нее отказались. Вы понимаете, какой это психологический удар?

Наткины колени предательски подкашивались, а по лицу потекли слезы. Костя взял ее за руку, призывая успокоиться, но она видела, что муж тоже расстроен. То, что происходило сейчас, было несправедливо, жестоко и подло. И как быть, если вся эта жестокость и подлость соответствуют закону?

– Слушание дела переносится. Заседание закрыто, – сказала судья и стукнула молоточком по столу.

Дождавшись, пока судья скроется в задней комнате, Натка вскочила со своего места и фурией подлетела к Марине Васильевне.

– Это вы все подстроили.

– Я? – директриса надменно подняла брови. – Я просто выполняла свою работу.

– А как вас нашли? – подал голос Костя, обращаясь к Ольге Васильевой. – Я поднимал все документы, но в базе данных Саратовского УВД вы не значились.

– Так я тогда специально рожать в другую область приехала, – ухмыльнулась женщина. – Я сама из-под Пензы. А что ты, мент, меня не нашел, так это только доказывает, что вы работать не умеете. Ты не нашел, а опека нашла. И ребенок этот мой, понятно?

На лице Кости заходили желваки, и теперь уже Натка вцепилась ему в руку, не давая наговорить или наделать глупостей. Если они хотят спасти Настеньку из лап этой ужасной женщины, значит, им надо действовать с холодной головой. Вот и все.