Саундтрек к главе: Linkin Park – What I’ve done

Я подкуриваю и протягиваю зажженную сигарету Варе. Она с легкой улыбкой качает головой.

– Я не курю.

– Не куришь, не пьешь, – я криво усмехаюсь. – Девушка, куда вы подевали мою Бестию?

Я резко замолкаю, и вокруг нас повисает тишина. Мы с Варей смотрим друг другу в глаза. Пытаемся разговаривать взглядами, но выходит какой-то сумбур. Я разучился читать ее.

– Расскажи, почему ты спряталась от меня? – тихо спрашиваю я.

Варя откидывается на спинку большой качели, на которой мы сидим, и смотрит на темнеющее небо.

– Олег, у нас были токсичные отношения. Я была уверена, что недостойна нормального отношения, а ты… любил меня. И заботился обо мне. И мне было душно от этого. Несколько лет я считала, что я – шлюха, призванная дарить извращенное удовольствие как себе, так и мужчине. А ты слишком хорошо ко мне относился. С одной стороны, я купалась в твоем внимании и заботе, а с другой я паниковала. Я не умела принимать любовь, Олег. Даже дарить я не умела. Моя любовь была для тебя слишком болезненной.

– Ты… любила меня?

Она грустно смотрит на меня и коротко кивает.

– Любила, – хрипло отвечает она. – И именно поэтому я скрылась.

– Почему просто было не позволить помочь тебе?

– О, нет. Ты бы не помог, уж прости. Ты бы мешал. Если бы ты видел меня в период лечения, то подумал бы, что мне нужен не психиатр, а экзорцист. – Варвара усмехается. – Ты бы возненавидел меня, а я бы этого не пережила. Я должна была сама это сделать, понимаешь?

– Нет, ни хрена не понимаю, Варь. Я был бы с тобой рядом. Поддерживал бы, держал тебя в руках, помогал бы тебе.

Она ласково улыбается.

– Нет, Олег. Ни один мужчина такого бы не выдержал.

– Если он не любит. А если любит так, как я тебя люблю… – Блядь, я сказал это. – Любил, – быстро исправляю ситуацию, и вспыхнувшие было огоньки в глазах Бестии тут же гаснут, забирая с собой свет из ее глаз. – Варь, я бы справился. Я сильнее, чем ты думаешь.

– Ты лучший во всех смыслах. Я счастлива, что встретила тебя. Если бы не ты, я бы не задумалась о том, что у меня есть дочь, и только ради нее стоит все исправить.

– Мы ни разу не обсуждали Милу.

– Но повсюду, куда бы ты меня ни звал, ты звал с ней. В зоопарк, на аттракционы, в кафе. Ты показал мне, как важно уделять внимание своему ребенку. Я люблю своего медвежонка до зубовного скрежета, но я… – Варя прикрывает глаза и тяжело вздыхает. – На меня накатывало периодически. Она очень похожа на меня, но некоторые жесты… они точно как у Руслана. И характер очень на его похож. Жесткий, непримиримый. Я учу ее быть мягче. Я была плохой мамой своей дочке. И я осознала это только после лечения. Сейчас я пытаюсь все исправить, и я безумно благодарна своей отзывчивой девочке, что она не затаила на меня обиду, что идет мне навстречу и принимает мою любовь. Теперь уже безусловную. К сожалению, мой ребенок теперь тоже знаком с психологом. Но я могу только молиться и надеяться, что нам это на пользу.

Я, как и Варя откидываюсь на спинку качели, как только тушу сигарету в пепельнице. Все мое тело вибрирует. То ли от ее рассказа, то ли от близости. У меня покалывают кончики пальцев, так сильно я хочу к ней прикоснуться.

– Знаешь, – продолжает она, – в некоторые моменты я лезла на стены. Знала, что так будет, а потому попросила папу запереть меня и не дать выйти. Я несколько раз хотела сбежать от этого ужаса. Приехать к тебе и попросить, чтобы ты меня не отпускал к отцу домой. К счастью, папа послушал меня и запер. Я… боже, как же меня крутило, ты бы видел. Я как будто… пропиталась тобой, понимаешь? Всю любовь, которой мне так не хватало, я пыталась взять от тебя. И это тоже неправильно, я только сейчас это понимаю. Чтобы по-настоящему любить и принимать это чувство, нужно быть полноценной личностью. Не замещать любовью мужчины чувства, которые недополучила раньше.

Я хмыкаю.

– Это тебя так психотерапевт научил? – спрашиваю глядя на Варю.

Она улыбается и шлепает меня по бедру.

– Я вообще-то тоже не была глупой до этого. Но да, психотерапевт раскрыл мне глаза на многие вещи.

– Варь, твой сын… Он… мой?

Улыбка тут же сползает с ее лица. Варя поворачивается лицом к небу и прикрывает глаза. А у меня в голове тикает секундная стрелка в ожидании ответа. Варя тяжело сглатывает и шепчет:

– Прости, я должна была рассказать о нем с самого начала. Но мне нельзя было тебя видеть. А ты бы потребовал встречи, и все бы закончилось тем, что я бы сбежала с тобой, не дав себе возможности полноценно пройти терапию.

– Варя, он мой? – настойчивее повторяю вопрос.

Она кивает.

Я вскакиваю с места, отчего Бестия чуть не валится с качели. Я делаю несколько шагов вперед и дергаю себя за волосы. Заставляю себя дышать глубоко и размеренно, считаю до какой-то цифры, потом сбиваюсь и начинаю сначала. Потому что я сейчас разорву к херам рыжую засранку. Я не злюсь, я лютую. Реально готов схватить ее за плечи и тряхнуть так, чтобы в этой красивой головке все перетряслось и встало на место. Или хотя бы немного упорядочилось, потому что… ну, блядь, три года прошло! Она ходила беременная моим ребенком. Она видела его сразу после родов, видела первые шаги, слышала первое слово… Я торможу. Я ведь не хотел детей. Мне даже эта странная движуха Алины с чайлдфри пришлась по душе. Тогда какого черта меня сейчас разрывает на части? Наверное, от несправедливости, я же имел право знать. Это и моя ответственность тоже. Ладно тогда я был мудаком, даже не поинтересовался, принимает ли девочка противозачаточные, при этом не отказывал себе и кончал в нее. Но она могла бы поделиться последствиями.

Я резко вздрагиваю, когда мне на спину ложится маленькая ладошка. Я резко разворачиваюсь и перехватываю запястье. Нет, ни счет, ни глубокое дыхание ни черта не помогли. Я сверлю взглядом янтарные глаза и крепко сжимаю челюсти.

– Три года, – сиплым голосом. – Варь, моему сыну три года.

– Два, Олег. Я еще беременна была.