Шрифт:
Закладка:
Ох ты, тоффель посередине, и ёшкин оползень во всю спину! Метнул кистень, в кого-то попал, но в натянутую «косу» впился зубами вервольф, повис на ней, подтягивая меня к себе. Пришлось бросать испытанное оружие, прикрыться факелом, а потом, выхватив второй факел, быстро его поджечь и размахивать огненными палочками перед мордами вервольфов, держа их на почтительном расстоянии. Но так долго продолжаться не может. Первый факел уже чадит, языки пламени моргают, норовя потухнуть, второго тоже надолго не хватит.
— Артакс! — заорал один из тангаров. — Держи!
Я не успел выругаться, потому что в мою сторону уже летел клинок. Приготовившись его пропустить, не рисковать (правильно бросить меч гном не сумел, а пальцы мне ни один маг назад не приставит!), но как-то так получилось, что, выронив затухающий факел, сумел ухватить рукоять и, сжав ладонь, едва не завыл от счастья — это же собственный меч! Да с ним мне теперь сам тоффель не брат!
— У-а-а! — заорал я во всю мощь глотки.
От моего вопля кое-кто из вервольфов присел, самые впечатлительные напустили лужи, но кое-кто оказались храбрым не в меру. Хм… Ишь, рычать он на меня будет, скотина зубастая. Все, больше не будешь, без зубов и без нижней челюсти не порычишь, а уж тем более, не поскалишься. А ты куда лапы ставишь, кто разрешал заскакивать мне на грудь? Тьфу, еще и слюни во все стороны летят. И не скули, сам виноват, что остался без глаза и лапы.
Вервольфы, дравшиеся с гномами, осознав, кто здесь самый опасный противник, развернулись едва ли не одновременно, устремились ко мне, спеша нырнуть под клинок и вцепиться в глотку. Ага, подставлю я свое горло, как же…
Метнув в наступавших вервольфов факел, отчего они шарахнулись, сорвал с себя плащ и принялся махать им разные стороны, внеся сумятицу в ряды зверюг.
Гворны, получив мгновение для передышки, издали боевой клич и ринулись рубить и колоть беззащитные спины перевертышей.
Спустя пять, а может и десять минут все было кончено. Гворны пытались оказать помощь раненым, оттаскивали в сторонку убитых, а мне только и осталось, что наблюдать на серебряное мерцание, переход волчьего облика в человеческий, потом снова в звериный и, исчезновение.
Надо бы поблагодарить гномов за то, что отыскали мой меч, да еще и вернули его в критическую минуту. Да, надо бы, но вместо этого я отыскал свой затоптанный и потухший факел, убедился, что ткань, пропитанная маслом до конца не сгорела и отправился отыскивать помещение, где колдунья превращала людей в волков, и наоборот.
— Граф, постойте, мы с вами, — крикнул мне один из тангаров.
Голос знакомый. А, так это Димдаш-младший. В кольчуге, в шлеме да еще и с мечом. Значит, это он привел сюда гномов. Скорее всего, отряд тангаров шел вслед за обозом, чтобы помочь в случае необходимости, но слегка опоздал. Впрочем, выяснять не стану. Гворнам, разумеется, огромное спасибо. А то, что хотят идти со мной, пусть идут. Я запретить не могу, а они хотя бы подсветят дорогу своими фонарями. Любопытные, надо сказать, фонарики. Наверное, предназначены для горных работ. Только непонятно, как в них горит огонек?
Димдаш-младший, он же ближайший помощник Главного старшины (или старейшины) гворнов, поравнявшись со мной, спросил:
— Граф, вы, наверное, ждете каких-то объяснений?
— Спасибо за меч, мастер, — поблагодарил я тангара, но не сдержавшись, сказал: — Надеюсь, вы оцените в талерах стоимость помощи, оказанной мне и пришлете счет не самому герцогу, а в мое поместье.
От моих слов Димдаш прямо-таки отшатнулся.
— Зачем вы так, господин граф?
Я не стал ничего отвечать, а пошел дальше. Он же и так все прекрасно знает и понимает, зачем мне распинаться? Возможно, глупо демонстрировать собственные обиды, но я всего лишь человек, стало быть, имею полное право.
— Граф, я все время забываю, что вы нездешний и прибыли к нам очень издалека. И это, отчасти, извиняет ваше хамство.
Тангар высказался витиевато, гномы обычно изъясняются проще. Мне захотелось ответить, что если мое поведение и похоже на хамство, то поведение гномов гораздо хуже. Не знаю, каким словом обозвать чванство, из-за которого погибли их собственные сородичи? Да, скорее всего, есть причины, вроде их дурацких традиций, что заставляют гворнов, в двух днях пути от Винне-Ноу и в нем самом, превращаться в высокомерных скотов, истекать спесью и игнорировать людей, отправленных, в общем-то, для их же блага. Нет, традиции дело хорошее, но всему должна быть мера. Впрочем, мне с гномами общаться приходится редко и, если бы не приказ герцога, так это случалось бы еще реже. Поэтому, отвечать не стал, тем более, что мы уже подошли к той двери, за которой укрывался питомник колдуньи, или лаборатория, кому как нравится.
А здесь уже кто-то побывал, оставив после себя не кровавый след, а кровавую лужу, потому что и у волков, и у подростков перерезаны горла. Но в лицах детей не было боли, а только спокойствие и, как мне показалось, умиротворение и даже радость.
Но расплавленное серебро по-прежнему капало с потолка.
С противоположной стороны туннеля послышался какой-то шум. Я напрягся, выставил клинок, но увидев мага в сопровождении латников, опустил оружие вниз.
— Исчезла, — устало сообщил маг, даже не поздоровавшись и не выразив радость от того, что я жив. — Туннелей много, куда-то спряталась, стерва. Нужны еще люди, чтобы искать.
Значит, колдунья сбежала, бросив собственных «деток». Что ж, такого тоже бывает. Даже во время сражений случается, что военачальник, воспользовавшись суматохой, бежит с поля боя, бросив своих подчиненных.
— Я прикажу своим, чтобы они обшаривали туннели, — сказал тангар. — Скоро подойдут рудокопы, они тоже помогут.
— И с этим бы надо что-то сделать, — сказал маг, указав на трубки и капли серебра.
Старший гном лишь кивнул, развернулся и ушел.
Мне показалось, Димдашу-младшему ужасно хотелось что-то сказать, разъяснить, но он не решался, а теперь у него появился хороший повод уйти, так ничего и не объяснив.
— Это она их? — кивнул я на тела людей и зверей.
— Нет, это я, — сообщил маг. — Их убили по моему приказу. — Посмотрев мне в глаза, спросил. — Осуждаешь?
Я только пожал плечами. Осуждаю ли я? Когда шел сюда, то желал освободить людей и перебить волков. Теперь вдруг подумалось — может, так оно даже и лучше? Вряд ли у подростков, переживших такие муки и не успевших превратиться в вервольфов, осталась человеческая сущность.
— Ты все сделал правильно, — кивнул я. — Это
