болью у меня в боку. Я пытался собраться, но все плыло перед глазами. Противник делает резкий подворот на бросок, я взмываю и лечу, и каким-то чудом успеваю вывернуться уже в воздухе, оказываясь в неустойчивом положении на одной ноге. Подпрыгиваю на опорной ноге, цепляясь за противника и отчаянно пытаясь удержать равновесие. Белобрысый переключается и высекает мою опорную ногу. На этот раз, я падаю и, как на зло, прямо на больной бок. Вспышка ослепляющей боли, и сразу же, борьба за руку, которую белобрысый пытается вырвать на рычаг локтя. Держу из последних сил, я не должен проиграть так быстро, Степаныч меня просто с потрохами сожрет. Мой замок соскальзывает и противник выламывает мне руку в локте. Боль в руке перекрывает боль в боку, и я сдаюсь, чтобы мне не порвали связки.

Глава 10

Тонкие пальчики, с ярко красными коготками, осторожно гладят огромный синяк на моем левом боку. Они мягко, подушечками пальцев, оббегают опухоль от удара и скользят дальше к животу, но потом, снова упрямо возвращаются обратно, и нежно гладят больное место, принося покой и умиротворение. Обидно, конечно, вот так, по-глупому, слететь с соревнований на второй схватке. Мне, после этого проигрыша, было стыдно смотреть в глаза Степанычу и нашим парням. Да и что скажешь в свое оправдание в таком случае, что мне в тупой драке отбили ребра, и что я в схватке, из-за ослепляющей боли, лишний раз, повернуться не мог? Так сам дурак, зачем пошел за каким то незнакомым пацаном, вот и поделом мне досталось. Хорошо еще, что мне просто и незатейливо не врезали сзади трубой по затылку. С этих ребят сталось бы. Видно горячее желание поквитаться со мной собственными руками, не подсказало им такое, более рациональное решение вопроса мести. Утешает одно, моим оппонентам досталось посильнее моего и я, в итоге, их сделал. Хотя, им-то не выступать было. Единственный среди нападавших, участник соревнований, проиграл мне на ковре еще до драки, и был дисквалифицирован за неспортивное поведение.

Я своим даже говорить ничего не стал про драку и про травму. Что это меняет? Проиграл и проиграл, не хочу искать оправдания. В расстроенных чувствах, я не стал дожидаться конца соревнований, а просто собрал свои вещи, пожелал парням со своего клуба успеха, и не слушая утешения, пошел на выход. Ушибленный бок тянуло при ходьбе, и я старался двигаться осторожно, чтобы тело не дергало лишний раз стреляющей болью. У дороги, поймав частника, я попросил отвезти меня в центральную городскую больницу. Там, изрядно поблукав по огромному больничному двору, я нашел работающий, несмотря на выходной травмпункт. Уже через полчаса я вышел оттуда с рентгеновским снимком, завернутым в старую газету «Правда», сопровождаемый напутствием хирурга, ближайший месяц избегать физических нагрузок из-за трещины в ребре. Хорошо, конечно, что это всего лишь трещина, но с другой стороны, чертовски плохо, потому, что через неделю у меня должен состояться второй бой на тотализаторе, и уже ничего не переиграешь. Тима будет психовать, потому что, все наши планы летят к черту. Надо будет думать, как прийти в себя до следующей субботы. Домой ехать совершенно не хотелось, и не найдя ничего лучшего, я найдя в кармане завалявшуюся там двушку, позвонил из телефона автомата Марине. Уже через двадцать минут, она примчалась к больнице на своей вишневой семерке и радостно кинулась ко мне обниматься. Я так и зашипел от боли, когда она повисла у меня на шее. Пришлось объяснять ей про соревнования и трещину в ребре. Сказал, что неудачно упал после броска в последней схватке. Вот так, я и оказался в кровати у Марины, на ее чистых белоснежных простынях, окруженный заботой, вниманием и лаской.

— Мой красивый мальчик хочет еще чего-нибудь вкусного? — вкрадчиво шепчет мне Марина, нежно покусывая зубками мочку моего уха.

— Мальчик хочет кого-то, очень вкусного и красивого — отвлекаясь от грустных мыслей, отвечаю ей я, сжимая в ладони ее гладкую и упругую ягодицу. — И мне кажется, что этот кто-то, это ты.

— Тебе это только кажется? — голос Марины из вкрадчивого становится угрожающим.

— Я совершенно в этом уверен! — отвечаю ей я, закрывая рот долгим поцелуем.

Через полчаса, мы с ней, в одних халатах, сидим на кухне и дружно едим бутерброды с ветчиной и сыром, запивая их свеже сваренным кофе с молоком из больших кружек. Мои соревнования и травма уже забыты, но я вижу морщинку раздумий на лбу у Марины. Марина обычно не распространяется о своих делах и проблемах, но я делаю попытку разузнать, в чем дело.

— Тебя что-то тревожит моя прелесть?

— Да так, по делам небольшие проблемы, ничего особо серьезного — как обычно при таких вопросах отмахивается от меня Марина.

— Ну, может, я могу чем-то помочь? — проявляю настойчивость.

— А чем ты можешь мне помочь Юрочка? — Марина пожимает плечами — К нам в город скоро приезжает комиссия из Москвы. Будут копать по делам людей, с которыми я работаю. Что-то в Москве случилось, что привело концы в наш город.

— Ты, надеюсь, никак не фигурируешь, в том, что случилось в Москве?

— Непосредственно в тех событиях я никак не фигурирую. Но там взяли одного человечка, который кое-что знает обо мне. Ничего конкретного, но он видел меня несколько раз в компании с определенными людьми, и если связать через меня этих людей между собой, то могут сами собой напроситься не очень приятные для меня и для них выводы.

— Фигово. А откуда ты знаешь о комиссии, насколько я понимаю, эта информация должна быть секретна?

— У меня есть друзья в разных властных органах. В том числе и в Москве, и меня предупредили заранее. А в общем, не бери в голову, выпутаюсь как-нибудь. Знаешь, сколько всего разного бывало за эти годы. Я девушка свободная, под замком не сижу, с кем