Да, во дворе у Ягини вдруг откуда-то появилась телега, запряженная смирной рыжей кобылкой. Мой вопрос: откуда она взялась, Ягиня оставила без ответа. Зато показала как запрягать и распрягать лошадь и заставила несколько раз проделать и то, и другое.

— Надо бы тебя ещё верхом научить ездить, но это уже после ярмарки, — сказала мне Ягиня.

— А что, все женщины тут умеют ездить верхом? — поинтересовалась я.

— Не все, — ответила моя наперсница, — но многие, а править лошадью точно почти все умеют!

— Вот и научи меня править для начала, а верхом я боюсь, — сказала я, — вдруг я упаду.

— Ну и что, что упадешь? Велика беда! Встала, отряхнулась и дальше поехала, — улыбнулась Ягиня.

— А если я упаду так, что встать не смогу? — не согласилась с ней я. — Вдруг я себе ногу сломаю или руку?

— Ну это ж как падать-то надо? Прямо постараться надо, чтобы так упасть! — кажется, Ягиня о моих способностях была лучшего мнения, чем я сама. — Ты же умная, ты так падать не будешь!

Как будто что-то тут от моего ума зависит. От него сейчас зависит только одно — не лезть на лошадь. Путешествие в телеге я ещё могу пережить, а верхом — это за гранью моих возможностей. Во-первых, я очень боюсь высоты, а во-вторых, само сидение в седле на движущейся лошади мне кажется очень ненадежным способом передвижения.

Телегу мы загружали долго. У меня сложилось впечатление, что Ягиня хотела продать всё, что в доме плохо лежало. Несколько кадушек с грибами, бочка с соленой рыбой, корзины с ягодами и множество разных склянок с мутноватым содержимым непонятного назначения.

— Мы будем ночевать на подворье, поэтому возьми с собой всё необходимое.

— А что мне там может понадобиться? — уточнила я, нижнего белья здесь отродясь не видывали, а что ещё с собой можно было бы взять, мне как-то в голову не приходило.

— Ну, рубашку чистую там, гребень, тряпицу для лица и тела, чтобы было чем обтереться. И плащ возьми на всякий случай. Вдруг нам комнаты не достанется и придется в телеге спать.

Я перебрала вещи, отданные мне Боженой, выбрала нужное и аккуратно сложила в свой мешок. Надо отдать должное, бабка меня вещами не обделила. У меня было четыре рубашки, три юбки, одна из которых из плотной теплой ткани, безрукавка, чулки и три пары носков, ну и плащ с сапогами. Ленты и гребешок у меня тоже были. Теперь моё барахло скоро пополниться ещё одной рубашкой и теплым платьем. И я не представляла себе, как я это всё потащу с собой к Вию. Приду к нему такая накряченная и скажу: «Очищай меня, Вий, поскорее! А то видишь, сколько у меня приданного! Женихи так и стоят в ряд, ждут, когда я вернусь».

Ягиня, кстати, сказала, что я вполне себе состоятельная невеста, осталось только для жениха рубаху пошить, и можно взамуж. А уж если две пошью, то меня прямо с руками и ногами оторвут, не посмотрят, что я круглая сирота. Так ведь даже удобнее, можно со мной делать, что заблагорассудиться. Заступиться ведь некому будет.

Ага, так и сказала. Правда, добавила, что к выбору жениха для меня она подойдет со всей серьёзностью. За первого встречного меня не отдаст. И всю подноготную и родословную изучит вдоль и поперёк.

— Хочу спать спокойно, — ответила Ягиня на мой вопрос: «Ей-то это зачем нужно?»

И никаких тебе обнимашек и всяких там «ты стала мне, как родная»! Одно радует, когда от Вия вернусь, одну меня не бросят. В люди выведут, устроиться на новом месте помогут, дров наломать не дадут. Это вселяло надежду.

С такими вполне себе светлыми мыслями я улеглась спать. Надо сказать, что меня всё это время мотыляло из стороны в сторону. То я находила своё существование здесь вполне сносным и терпимым, то отчаянно скучала по Киру. То мне вдруг становилось очень жаль себя несчастную из-за того, что со мной произошло, и хотелось вернуться домой, только чтобы последних трёх лет не было.

Последнее время смена настроений была уж слишком частой, такое обычно бывало перед этими самыми днями. Какой цикл был у Забавы я не знала, но подозревала, что скоро-скоро всё должно случится. Полное отсутствие средств личной гигиены меня очень смущало, а подкатить с этим вопросом к Ягине я пока не решалась. Завтра поинтересуюсь обязательно.

Когда Ягиня меня разбудила, было ещё темно.

— Вставай, Забава, надо выезжать, — сказала она, — путь не близкий, а ещё место занять надо и пошлину оплатить.

В деньгах, которые были тут в обиходе я совсем запуталась. Чёткой мерой купли-продажи был мех, а деньги особо не ценились.

Ягиня показала мне мелкие монетки векши и покрупнее ногаты, еще были резаны и куны. И я так и не поняла, сколько в среднем, например, стоил литр молока или килограмм рыбы.

Так как постоянной цены на те или иные товары не было. Стоимость определялась временем года и распорядителем ярмарки, он же следил, чтобы особо жадные торговцы не сильно завышали цену на свои товары. Но здоровая конкуренция приветствовалась, хотя нередко она становилась совсем не здоровой. Одному продавцу ничего не стоило наговорить всяких гадостей про товар другого. Делалось это с добрым выражением лица и объяснялось искренним желанием помочь покупателю.

— В селище зови меня Ядвигой, — предупредила меня Ягиня. — И откуда мы не распространяйся. А лучше вообще молчи, я сама всё, что нужно скажу. И далеко от меня не отходи.

— Может мне немой прикинуться? — спросила я. — Тогда говорить совсем не придется. Буду мычать и пальцами крутить.

— Отличная мысль! Только не получится, — ответила девушка, — тебе ведь среди них жить потом. Кто-то узнать тебя может.

— Но я могу больше никогда в это конкретное силище и не попасть, — сказала я, — не буду же я постоянно менять место жительства.

— Как знать? Как знать? — проговорила Ягиня. — Но надо учесть всё.

Конечно, она права, но мне от этого было не легче.

— Ну, а если в лоб спросят, откуда мы? Что отвечать? — спросила я.

— Скажешь, из Вяжли мы. Вяжля далековато от Порычаева находится. Оттуда на ярмарки мало кто ездит, вряд ли односельчанин встретится.

— А нас что в такую даль понесло? Мы что в Вяжле всё это продать не могли? — как по мне, так стрёмная какая-то версия.

— А у нас ярмарка