Шрифт:
Закладка:
Старый моряк видывал всякое на своем веку, поэтому он не стал спрашивать, что к чему, а снял бинокль со стены и навел на меня окуляры.
— Ну, и каким вы меня видите? — спросил я немного погодя.
— Я вас совершенно не вижу. Сплошное розовое пятно, — пояснил бывалый моряк. — Вот если бы между нами лежало несколько кабельтовых…
— Спасибо, — сказал я. — А теперь переверните бинокль и посмотрите с другой стороны. Что видно сейчас?
— О, теперь вы стали маленьким, — сообщил моряк. — Размером с куклу. А ваш чемодан точно спичечный коробок.
Мне это только и было нужно. Теперь лишь не медлить, сказал я себе, пока он смотрит на меня в бинокль, пока я размером с куклу.
— Спасибо! — крикнул я и выскользнул за дверь таким, каким меня видел старый юнга через перевернутый бинокль.
На улице было темно и безлюдно, поэтому мне удалось добраться до магазина игрушек без существенных приключений. Я отыскал подходящую щель между полом и дверью служебного хода и проник в полутемный коридор магазина.
Сторож, как всегда, отсиживался в кабинете директора. Я заглянул в приоткрытую дверь и увидел, что старик сладко посапывал в кресле, свесив голову на грудь. А перед ним на столе суетился игрушечный марсианин. Он держал обеими руками, точно бревно, авторучку и что-то писал, бегая вдоль настольного календаря.
Вот он поставил точку и полюбовался делом рук своих. Вначале посмотрел нормальным правым глазом, а потом повернулся боком и посмотрел глазом левым, расположенным там, где у нас находится ухо.
Налюбовавшись всласть, марсианин сунул авторучку в стаканчик для карандашей и соскользнул по ножке стола на пол.
Я отступил в темноту, и марсианин прошел мимо меня, хихикая и удовлетворенно потирая руки. Когда он поравнялся со мной, то вдруг, к моей великой досаде, оказалось, что я немного не рассчитал с биноклем и теперь марсианин выше меня на две головы и значительно шире в плечах.
Но уже было поздно менять что-либо, поэтому я обождал, пока марсианин скроется в торговом зале, а затем двинулся следом за ним, возлагая надежды на свою смекалку и ловкость.
У самого входа в зал меня остановил чей-то плач. Кто-то горько и безутешно рыдал в полумраке в углу. Я бросился на эти печальные звуки и обнаружил девочку-куклу, которая стояла, сгорбившись у стенки, и вытирала слезы пышной рыжеватой косой. А влага струилась из ее глаз настолько обильно, что коса уже давно промокла насквозь, и девочка временами выжимала ее.
Увидев перед собой необычное существо, Катя, а это оказалась она, перестала плакать и спросила, кто я такой.
Я назвался и спросил, почему она горько и безутешно плачет. Катя заколебалась. Но затем, подумав, что перед ней все-таки не настоящий человек, хотя в то же время и не настоящая кукла, сказала, что сегодня утром купили ее лучшую подругу. Она тут же спохватилась и добавила, что, в общем-то, очень хорошо, когда люди покупают куклу, но дело в том, что у ее подружки наступил самый важный момент в жизни: она полюбила молодого человека, а тот полюбил ее. И вот теперь получилось так, что влюбленных разлучили навек, даже не дав хоть немножко насладиться счастьем.
В моей голове промелькнула ужасная догадка.
— Скажите, ваша подруга, случайно, не стюардесса? — спросил я напрямик, чтобы не терять драгоценное время.
Катя изумленно уставилась на меня, но я не дал ей долго раздумывать и спросил про уродца.
— Он рвется искать стюардессу. Но его не пускают. Бедный, бедный Отважун, — сказала Катя и, увидев, что коса ее стала сухой, собралась вновь заплакать.
Я схватил ее за руку и потащил в торговый зал.
Среди игрушек царило уныние, они толпились вокруг уродца, и тот отчаянно кричал:
— Пустите меня, я не успокоюсь все равно, пока не найду свою стюардессу! — и рвался из рук боцмана и лап медведя, а игрушки уговаривали его не совершать безумные поступки.
Я протолкался к уродцу и сказал, положив руку на его плечо:
— Не спрашивайте сейчас, кто я такой. Это долгая история, а нам дорога каждая минута. Скажу только одно: да-да, я — слесарь-водопроводчик. И разумеется, ваши товарищи правы, вы тотчас заблудитесь в незнакомом городе. Поэтому лучше нам сесть на что-нибудь более или менее удобное и выработать план действий.
Мои слова отрезвили уродца, а это говорило о том, что он еще ко всему оказался и умным человеком.
Я предложил игрушкам занять свои места на полках, иначе мне будет трудно говорить со всеми сразу, а сам вместе с уродцем забрался на прилавок, точно на сцену, и, обращаясь ко всем присутствующим, спросил, как выглядел человек, купивший стюардессу. И тут обнаружилось, что никто из них не заметил, как продавали ее. Каждый был занят своим: кто в это время находился на прилавке и был поглощен тем, чтобы возможно больше понравиться покупателю, а кто лежал или стоял на полке и, не замечая ничего вокруг, мечтал сегодня же попасть в хорошую семью, где берегут игрушки.
Об исчезновении стюардессы узнали они только вечером от самого уродца. Отважун целый день просидел среди тары, прятался от продавцов, опасаясь, что те, обнаружив его, отправят на фабрику, как типичный брак. Но когда продавцы ушли, уродец вылез из укрытия и, не найдя стюардессу, поднял страшный шум.
Словом, у нас не было ни одного следа, по которому можно было бы искать стюардессу.
Теперь даже самоуверенный Отважун упал духом и опустил руки. Я было собрался последовать его примеру, да вдруг почувствовал на себе чей-то злорадный взгляд.
Это откровенно торжествовал марсианин, стоявший в центре витрины, среди редких, не продающихся игрушек.
«Так вот оно что! — вспыхнуло в моем мозгу. — То, что стюардессу купили именно сегодня, вовсе не случайность. Это подстроил он, человек, позорящий доброе имя марсиан!»
Теперь я знал, как найти ниточку, ведущую к исчезнувшей стюардессе. Для этого прежде всего нужно было выяснить, что же все-таки делал марсианин на столе у директора.
Я попросил уродца не спускать глаз с марсианина и, если тот направится в служебную часть магазина, дать мне условный сигнал. Отважун понял меня с полуслова и заверил, что будет следить за противником во все глаза.
Я оставил уродца на посту, а сам незаметно выскользнул в коридор.
