Ну, Людвиг в такой ситуации точно матерился бы.

В такой ситуации – это зависнуть в двадцати метрах над рекой (чуть-чуть в стороне от Людвига), уцепившись за краешек металлической балки самыми кончиками пальцев. Пальцы побелели и дрожали. Мальчишка нервно сглатывал и пытался не глядеть вниз.

– И откуда ты тут взялся, страдалец? – спросил Людвиг, осматриваясь.

Сверху полотно моста выглядело гладким и монолитным, а снизу под бетонными плитами находилось густое переплетение балок, труб, проводов и прочих неопознанных конструкций. Ширина некоторых вполне позволяла сидеть или стоять на них без особых проблем. Должно быть, именно оттуда мальчишка и сверзился.

Но туда надо же было сначала залезть! То есть либо перебраться сверху, с моста (что невозможно без левитации или хотя бы хорошего страховочного троса), либо пройти по этому арматурному лабиринту от самого берега (что без страховки, опять же, сложнореализуемо).

Впрочем, как-то же попадают сюда сотрудники всяких технических служб. Может, где-то лесенка есть или тайный лаз?

Пацан продолжал печально висеть и раскрывать интригу не спешил.

Зато сверху прозвучало робкое:

– Майер, ты где?

О, очухались! Сообразили, что если вниз он спрыгнул, а в воду не грохнулся, значит, точно где-то есть.

– Я заснять не успел, отвлекся… – покаялся Мишка.

И хорошо!

– Да тут я! – отозвался Людвиг. – У вас веревки, случайно, нет?

– Откуда? Ты там как? И где?

– Все нормально, идите к берегу, я туда выберусь.

Сообразить бы еще как. Желательно не потеряв по пути этого мелкого балбеса…

Балбес, словно догадавшись, что Людвиг думает именно о нем, сделал особо страдальческие глаза и пискнул, как цыпленок. Кажется, получившийся звук удивил в первую очередь его самого – взгляд сразу стал еще более несчастным и испуганным. Хотя куда уж больше-то?

– Потерпи еще пару минут, хорошо? Мне надо подумать.

Писк повторился. Кажется, пары минут у Людвига не было. Как и мела, и карандаша, и… Ладно, в крайнем случае можно и подручными средствами обойтись.

Правая ладонь, содранная об арматуру, была влажной от крови. Людвиг дотянулся до нее свободной рукой, смочил палец, прикинул формулу. Расстояние и объем пришлось считать на глазок, но это мелочи, не впервой.

Сигилла, начерченная кровью на опоре моста, вышла кривой, линии местами получились слишком жирными, а местами, наоборот, такими тонкими, что едва угадывались. А векторы Людвиг дотягивал и вовсе царапая бетон когтями.

– Сколько ты весишь-то, горе луковое? Килограммов пятьдесят или меньше?

Наверняка меньше; мальчишка казался тощим и невысоким, но Людвиг решил взять с запасом. И правильно сделал, потому что, когда этот доморощенный скалолаз все-таки сорвался, вес ожидаемо вырос: сила тяжести равна произведению массы на ускорение, все в школе проходили, кто физику не прогуливал…

Людвиг поймал его прямо в воздухе, дернул к себе энергетической нитью, обхватил свободной рукой. Вполне удачно обхватил, крепко. Но тут вторая рука, все еще сжимавшая несчастную арматурину, решила, что с нее хватит, и разжалась сама по себе.

Такого подвоха от нее Людвиг не ожидал. Ну болит, ну скользит, ну мышцы устали – и что теперь? Это же не повод самопроизвольно пальцы разжимать! Неженка какая!

Моментального падения, к счастью, не случилось: сигилла вспыхнула, выдала еще пучок нитей, которые послушно обхватили Людвига, удержали его в воздухе… а потом начали рваться одна за другой.

Ну да, теперь-то на них уж точно висело гораздо больше пятидесяти килограммов. Еще и линии рисунка поблекли настолько, что стали почти прозрачными. Да, мел в такой ситуации сгодился бы лучше крови. А векторы Людвиг, кажется, все-таки не дотянул…

Последняя нить лопнула с громким хлопком.

Мальчишка открыл рот, чтобы заорать. Или, может, чтобы вдохнуть (мало ли, вдруг у него нос заложен). Или просто так открыл, случается же.

Людвиг, заметив это краем глаза, рявкнул:

– Молчать! – И активировал символ на втором каблуке.

Точнее, сначала активировал, а потом рявкнул, но кого волнуют такие мелочи, когда ты летишь с высоченного моста?

Высота в целом сыграла на руку – заклинание успело сработать. Не идеально (тут уж не до идеалов), но под ногой сразу возникла невидимая опора, слегка спружинила и толкнула Людвига дальше. Запрыгнуть обратно на мост не получилось бы при всем желании (да и вопросов такое вызвало бы многовато), поэтому оставалось только двигаться вперед и надеяться, что чары продержатся до берега. Или хотя бы развеются не слишком далеко от него и не слишком высоко над водой.

– Плавать умеешь? – спросил Людвиг, мысленно готовясь к очередному писку, визгу или молчанию, но внезапно получил в ответ короткое и резкое:

– Да. Роняй.

– Перебьешься.

Хотя, наверное, надо было уронить. Сбросить в воду, как балласт, и пусть барахтается как может, а потом идет куда хочет. Скольких проблем можно было бы избежать в будущем!

Но в тот момент Людвиг думал не о будущем, а о том, что он сильный, смелый, умный… В общем, практически идеальный человек и немножко герой. А идеальным человекам и героям не положено ронять детей в воду.

От обоих каблуков завоняло паленым, заклинания отработали свой резерв подчистую. Людвиг вздохнул, смиряясь с неизбежным, в последний раз оттолкнулся посильнее и сменил облик.

Мальчишка, до этого крепко обнимавший его за шею, от удивления разжал руки. А потом снова сжал (успел же как-то!) и накрепко вцепился в шерсть.

В реку они рухнули в обнимку, подняв кучу брызг и распугав любопытных мальков. Вода залилась в уши, мучительно захотелось чихнуть или хотя бы фыркнуть. Лапы коснулись дна, всколыхнули песок и водоросли…

А потом Людвиг оттолкнулся, рванулся вверх, вынырнул, проморгался – и понял, что чудеса все-таки случаются. Берег оказался буквально в нескольких метрах от них, причем не забор, не крутой откос набережной, а аккуратная лесенка.

Мальчишка наконец-то разжал пальцы, откинул с лица налипшую челку и уверенно поплыл вперед. Людвиг последовал за ним и даже обогнал – все-таки волки плавают быстрее, да и мокрая одежда им не мешает. Он дождался, пока пацан выберется на сушу, и старательно, от души отряхнулся, окатив того водой с ног до головы. И только после этого перекинулся обратно в человека.

– Ну и на фига? – вздохнул мальчишка и закашлялся. Видимо, все-таки успел наглотаться воды.

– Что «на фига»? Спасать?

– Брызгаться. Вам же без разницы, все равно после превращения одежда сухая. А я теперь еще грязнее, чем был.

– Именно поэтому! Спасибо ты мне все равно не скажешь, а так я хотя бы моральное удовлетворение получил.

– Я скажу. Только… – Он снова закашлялся, вытер ладонью выступившие слезы, глубоко вдохнул. И осел на ступеньки, кажется, едва удержавшись, чтобы не упасть. – Извините. Спасибо.

Так-то лучше! Людвиг встряхнулся снова – без особой нужды, просто по привычке, – уселся рядом и наконец-то рассмотрел спасенного.

Мальчишка был в том дурацком возрасте, когда детская мягкость уже растерялась, а взрослая брутальность еще не наросла, и получился тощий угловатый подросток, сверкающий карими восточными глазами