нет. Более того, никогда не было.    Остается поверить на слово. Выходит, ему удалось остановить неугомонную Виолетту? Это отчасти греет душу. Он представил, как взъерошенная Виола, прервав визит на кладбище, мчится в Москву лично убедиться, что появились новые возможности по освоению наследия Сержа. Которому она когда-то жестко вправляла заблудший графоманский мозг. А Глебушка как лежал, так и лежит? Эх, наведать бы брата-близнеца...    Встреча была бы нелишней. Когда Петр прошел курс "молодого москвича" и попытался засесть за наброски нового, он долго не мог сообразить, почему его мысли напоминают выжимки из кожуры, срезанной с прошлогодних яблок. Голова рожала словесный примитив. Он справедливо предположил, что еще не восстановился после передряг и нервотрепок. Но, вернувшись летом к попыткам творчества, Петр окончательно уверился в мысли, что писать в этом человеческом муравейнике не способен. Город-гигант давил на психику, замазывая любые всплески воображения огромной кистью серой краски. Однообразие впечатлений обматывало душу плотным непроницаемым рулоном текучки, будто матерчатой изолентой.    Слой за слоем. День за днем...       Состояние придавленности не проходит.    Невыносимо тяжело, когда понимаешь, что вокруг тебя творятся события, не втискивающиеся в стандарты разумного осмысления. Тем более, если точно знаешь, что двойного толкования быть не должно. Разве что в единичных случаях. В виде исключения. Тот случай, когда он посетил Розу, хранил исключительность менее часа. Ровно до той минуты, когда Петр попытался выяснить фамилию своего спасителя в республиканском МЧС. Его просьба озадачила людей при исполнении.    Да, есть на балансе "мангусты" упомянутой модификации. Но катера приступили к несению службы два года назад. До этого подобными машинами местные спасатели не располагали. Мужчина ничего не путает?    Петр не путал. Но ему пришлось отвлечься от таинственных подробностей своего чудесного спасения и досадного казуса с вдовой погибшего разведчика. Москва всасывала в беспощадный водоворот непрекращающихся попыток как-то обустроиться в агрессивной среде.    Суровые будни выживания заставили на время выкинуть ребусы без разгадок из головы. Первое время он удачно спасался на вокзалах. Основной целью были поиски работы. Точнее, случайных заработков. Чаще всего удавалось подменить загулявших грузчиков в торговых точках. Но тягаться с молодыми конкурентами Петру не под силу.    Время истощения финансовой подушки совпало с началом зимы. Нервяки, физические нагрузки и холода быстро ослабили организм. Хронические недосыпы и отсутствие элементарных удобств фатально усугубляли положение. Больше всего Петр боялся заболеть. В голову частенько приходила запоздалая мысль-раскаяние. Зачем ты пустился в бега, Петр Иваныч? В твои годы надо сидеть на теплом месте... Но как он мог отсиживаться на кладбище, когда Виолетта вплотную подобралась к нему?    В декабре он решил найти зимнюю "квартиру".    На Промышленной улице в череде других маячит солидное предприятие, с которым у него имелся богатый опыт делового сотрудничества. В середине девяностых, опираясь на связи с земляками, переместившимися в столичный регион, Петр наладил в своем городе продажу всевозможной упаковки и тары. В стране еще не оформился рынок. Деревянные ящики и картонные коробки, банки и крышки, пленка и этикетки - все пользовалось повышенным спросом. Он часто мотался в Москву, утрясая многочисленные вопросы по отгрузкам и оплатам. Это крупное предприятие, где начальником отдела продаж в ту пору трудился его товарищ Аркадий Шмелев, Петр знает, как свои пять пальцев. Много дней и ночей он провел в цехах и на отгрузочной площадке, контролируя изготовление заказов и процесс отправки вагонов в свой адрес. По-другому тогда не работали.    Аркадий перебрался в Москву тремя годами ранее. Его всегда манил масштаб столицы. Математическое образование, полученное в МГУ, способствовало построению не только удачной карьеры, но и финансового благополучия. К моменту переезда Аркадий развелся с женой, то есть был совершенно свободен в способах трат не только кровно заработанных средств, но и того, что осталось от раздела семейного имущества.    Потрудившись пару лет торговым представителем, а затем менеджером по продажам в известной табачной компании международного масштаба, он осел на тарном комбинате. Спустя год вошел в состав акционеров. Аркадий настойчиво приглашал переехать в столицу всех, кому симпатизировал, обещая помощь. Но дела Петра тогда шли слишком хорошо, чтобы менять жизнь в лучшую сторону.       Петр пробрался на комбинат холодной ноябрьской ночью, затаившись в вагоне железнодорожного состава, поданного на отгрузочную площадку. С собой он прихватил минимум вещей, немного еды и бутылку минералки. В рюкзак упаковал смену белья и одеяло. Ноутбук, остатки сбережений и документы - на всякий случай - он накануне спрятал в автоматической камере хранения на Казанском вокзале. Несколько раз нужда подталкивала к продаже компьютера, но... Петра при мысли о расставании с ноутбуком охватывала бешеная паника, словно он готовился продать собственную почку. Он дал себе слово, что предаст друга, только если придется выбирать между жизнью и смертью.    Знание диспозиции предприятия позволило вскоре отыскать просторное убежище. Чистенький подземный бункер, скорее всего, служил коллектором технологических жидкостей. Теплое высокое помещение не закрывалось, хотя петли для замка на железной двери сохранились. Под потолком висел абажур ртутной лампы, но выключатель в камере отсутствовал. Вероятно, освещение включалось централизованно где-то в другом месте.    Забравшись по трубам наверх, Петр нашел монтажную площадку, где легко могли расположиться трое. В нескольких метрах от нее в стене подвала обнаружилось небольшое застекленное оконце, способное днем тускло освещать камеру. Окно располагалось выше уровня земли, но снаружи его надежно заварили металлическими прутьями. На площадке Петр соорудил лежанку из обломков ящиков, картонных коробок и тряпья. Жесткое холодное лежбище показалось пуховой периной. Ему не верилось, что можно спать лежа. Тот, кто месяцами не дремал урывками, скрючившись в позе эмбриона на вокзальных стульях, никогда не поймет, что значит,беспрепятственно распрямить тело в горизонтальном положении. Впервые за несколько месяцев он мог вытянуться. Петр проспал до следующего вечера, пока не почувствовал, что пора по нужде. Есть не хотелось. Ощущение голода стало привычным.    Так начался период его подземного существования, продлившийся чуть дольше полутора месяцев. Режим выстроился исходя из потребностей. Раз в три дня Петр выбирался в город. Освоившись на территории, он использовал разные способы входа-выхода сообразно времени суток. Кроме железнодорожного - наиболее рискованного и неудобного пути - на площадку можно попасть, лазая через забор. Но при этом проще всего угодить в лапы охранников. Самая большая неприятность - слоняющиеся по территории собаки. Для них он всегда что-нибудь припасал, чтобы