В общем, хорошо было. В будущем такого нет. Иссякла буйная фантазия…

Князь вновь меня заметил и снова воспылал ко мне жгучей ненавистью. Подговаривая против меня своих прихлебателей и приятелей-офицеров.

Тут надо сказать, что ненависть у этого придурка ко мне не была пустым капризом, а налагалась на прочную классовую основу. Русские офицеры были достаточно закрытой дворянской кастой. В то время, как каких-то полвека назад, казаки были в военном деле почти полностью независимы и жили своими старыми обычаями.

Казачьи офицеры выбирались станичниками среди отличившихся в боях воинов. За проявленную храбрость и распорядительность, проявленные в сражениях. Раньше было так, что казак на войне исполнял обязанности старшины, есаула, производился в хорунжие, как я, а потом приходил домой и становился опять простым казаком. Русские же офицеры, оставаясь всегда в своих чинах, получая вместе с офицерским чином и дворянство, были от этого как бы выше офицеров донских.

Пока казаки жили сами по себе, своим умом, это как-то прокатывало. Станичники могли оставаться равными между собой, не смотря на чины и звания. Но это обстоятельство по мнению верхов, разлагало русскую армию.

Оттого при матушке-Екатерине в 1775 году приняли решение, чтобы донские офицеры, оставаясь казаками, стали делаться дворянами Российской империи. При этом войсковая старшина и выше — полковники, генералы и главные атаманы получили потомственное дворянство. То есть полковничьи дети уже считались дворянами от рождения.

И лишь буквально каких-то тридцать лет назад, при императоре Павле I, за подвиги донских казаков, оказанные в войнах, велено было, в 1798 году, сравнять донских офицеров чинами с офицерами регулярными. Но это было только началом большого пути, закончившимися реформами государя Александра II аж в 1858 году. Когда нам, наконец, стали постепенно увеличивать жалование. В результате сливания казаков с остальным русским населением империи.

Но сейчас по-прежнему простые казаки, ни в коей мере не говорящие по-французски, могли выслужить себе как личное, так и потомственное дворянство, не занимаясь лизоблюдством, а исключительно в бою. И это мог сделать всякий из нас. Не взирая на происхождение и благосостояние.

Что в значительной мере бесило определенную прослойку офицеров, которые считали себя солью земли, на основании того, что их предки на протяжении нескольких поколений служили царскими «жопотирами».

И вот они такие сэры и пэры все в белом, и мы тоже лезем со свиным рылом в «Калашный ряд». Малограмотное мужичье. Между тем, с последним утверждением приходится где-то согласиться. Нормальное образование в эти годы на Дону получить было негде. Сам знаменитый атаман Платов, умерший 11 лет назад, считавшийся весьма образованным человеком, писал довольно безграмотно.

Наши полковые командиры — полковник Бакланов и мой отец, выходцы из низов, тоже пишут через пень-колоду. В активе моего аватара два года обучения грамоте в хуторе и станице у разных людей за медные деньги. Да плюс два года в Крыму отец нанимал мне репетитором директора тамошнего уездного училища в Феодосии. Конечно, я сам, как человек из будущего, заткну за пояс здешних академиков, но мне эти знания афишировать не хочется.

Но иногда приходится высовываться.

Многие приказы из штаба, сопровождающиеся топографическими картами, к тому же с названиями на немецком языке, мне приходиться растолковывать своему полковому начальству. А как иначе? Латиницей они не владеют и топографические знаки не различают. Заведут наш полк на Кудыкину гору. Ведь у нас ориентируются только на местности и время определяют только по солнышку.

Что же с того, что мы мы не рождены ходить по паркетам, да сидеть на бархатных подушках? Но с другой стороны многие наши мальчишки знают о военном деле такое, чего не ведомо немецким генералам-официантам. Сыновья, внуки и правнуки служивых они уже ребенком являются казаками. Казак уже рождался воином. В семье его никогда не называли мальчиком, а только казаком, казачьим сыном.

С семи лет казачьи дети бесстрашно носятся по степи на полудиких ( и весьма злых) конях без седла, твердо знают с первого взгляда какая лошадь молодая, какая старая, все качества и недостатки верховых животных.

Зимой мальчишки выстраивают из снега укрепления и одни их обороняют — другие нападают. По праздникам мальчишки и молодежь, а иногда и старики бьются на кулаках. Иногда до смерти.

Все наши игры посвящены военному делу: стенка на стенку, схвати на всем скаку монету или платок, стрельба, рубка веток, слалом с пикой и столбиками. «Кордон», «авангард», «позиция» — значение этих слов младенцы уясняют еще с молоком матери.

А после, выросшие казаки демонстрируют красоту души и величие подвига истинно русского офицера на всех широтах необъятного Российского государства и за его пределами. С юности поход и смертный бой заменяли нам годы ученья и строевой службы. А напомню, что очень рано начинали служить и очень долго служили казаки.

А что русские офицеры императорской армии? Тянут службу как лямку каторжники, без веселья и задора. От безделья лишь буйствуют и водку пьют. Они как ломовая лошадь — убери оглобли, что служат ей подпоркой, и она грохнется на землю. Что и произошло в 1917 году.

А одежда? Отчего мы не одеты в белые облегающие лосины? Как мы сможем, ублажая высшее начальство, дать в любой момент французский балет? Или хотя бы посконное «Лебединое озеро»? Отчего казаки одеваются так удобно, чтобы можно было в любой момент действовать и верхом и пешком?

Хотя, тут кому что нужно. Тот же Багратион требуя от своих офицеров не балетных па, а военных умений, требовал: «Для полезного действия пикой надобно быть одетым как можно легче и удобнее, без затяжки и натяжки, как наши бесцеремонные казаки»

Не прижилось! Зачем нашим офицерам пики? А задницу начальству им и в облегающих белых колготках лизать удобно. Оттого свободная одежда казаков стала возбуждать злобные насмешки регулярных чинов. Она казалась вульгарной, азиатской.

«Словестностью», которую в армии солдат заставляли учить наизусть, мы не занимаемся, шагистикой тоже. Нас, казаков, учить — только портить. В то время как солдатские полки имели развернутый строй, как первоначальное построение и строй для атаки, колонны маневренные и походные, сомкнутые и разомкнутые справа и слева, рассыпной строй, управлялись командами и сигналами, мы, казаки, не имели никакого строя.

Казачий полк становился кучей или кучами посотенно. Этого вполне достаточно для войны с любым противником.

Может мы вообще не военные, а ряженные скоморохи? Или наоборот. В зависимости от точки зрения. Но, естественно, у господ-офицеров Императорской русской армии преобладала