Шрифт:
Закладка:
Пусть Люмен сожжет Джанко в пыль. Донайя любила своего мужа, но он был похож на врасценское божество: в равной степени улыбающееся лицо и хмурая маска. Для членов своей семьи он был готов на все — часто даже больше, чем следовало. Но чужаки — совсем другое дело. Как только кто-то переходил ему дорогу, он не просто мстил, он отнимал у них бизнес, семью, все, что мог разрушить.
И он был не единственным, кто вел себя подобным образом. Это была фамильная черта — объединяться против всего мира, часто рассматривая мир либо как врага, либо как пешку. Это означало, что у Дома Трементис не было союзников за пределами их собственных рядов. А когда эти ряды стали редеть, у них вообще не осталось союзников.
Донайя зажмурила глаза и сделала несколько глубоких вдохов, ожидая, пока жар покинет ее щеки и уши. Когда она достаточно успокоилась, чтобы сохранить ровный голос, Донайя сказала: "Даже если мастер Варго сможет нам помочь, мы не в том положении, чтобы помочь ему.
"Мы можем ему помочь", — спокойно сказала Рената. "Я видела его разочарование, когда он пригласил меня на обед. У нас есть легитимность, которой ему не хватает. Он действительно хочет очистить Западный канал — ради прибыли, да, но это не отменяет пользы, которую он принесет, — но он не может, потому что никто его не слушает. А что касается проведения этой идеи через Чартерхаус…" Ее смех был задыхающимся и немного насмешливым. "Я думаю, это работа юриста".
Энтузиазм Ренаты был дразнящим. Когда-то Донайя была такой же нетерпеливой. Теперь она только вздыхала. "У Дома Трементис нет адвоката". Дом Трементис не мог позволить себе адвоката. А хорошего адвоката — тем более.
"Тогда позвольте мне попробовать".
Рената сидела молча, пока Донайя не встретилась с ней взглядом. Она увидела в нем не просто энтузиазм, а уверенность, непоколебимую, как камень Точки. И даже часть Донайи прошептала: "Она обманывает тебя. Она не та, за кого себя выдает…
Утопающая женщина хватается за любую соломинку.
"А что будет, когда вся Надежра узнает о твоем финансовом положении, как это сделала я?" — спросила она, уже мягче, когда гнев был смыт. Разве Рената не делала то же самое, что и Донайя все эти годы? Поддерживала видимость, чтобы не утонуть в грязи. Похоже, это была черта Трементисов. "Я предлагаю тебе самой разобраться с накопившимися долгами".
Если она ожидала, что Рената вздрогнет, то была разочарована. Девушка выглядела раздосадованной, но не виноватой. "Мне следовало бы выбрать более солидный банк, который не допускал бы подобных ошибок".
Вместо того чтобы спросить, правдива ли история с банком или это просто выдумка, за которую она цепляется, Донайя сказала: "Ты совсем не похожа на свою мать. Мысль о том, что Летилия может работать — тем более добровольно — была столь же маловероятна, как и то, что закоренелый контрабандист заботится о грязи, в которой плавает.
Так же маловероятно, как и то решение, к которому пришла Донайя. Она вошла в кабинет, рассчитывая с позором усадить Ренату на ближайший корабль до Сетериса. А теперь…
"Очень хорошо". Она протянула руки к Ренате. "Посмотрим, сможем ли мы воспользоваться услугами мастера Варго, адвоката Виродакса".
ЧАСТЬ II
7
Семь в одном
Чартерхаус, Даунгейт, Старый остров: Эквилун 19
Глядя на спиралевидные красные колонны Чартерхауса, Рен подумала: "Это должно упростить дело".
Все, что ей было нужно, — это деньги. Ее доля богатства Надежры, которое, казалось, всегда поднималось, как сливки, на вершину города, а не стекало вниз, к людям. Сейчас Рен должна была бы наслаждаться роскошью, которую, как обещала Ондракья, принесут ей ее способности. Вместо этого она по-прежнему спала на полу в кухне, принимая плату, которую Варго платил ей как своему адвокату, и тут же передавая ее в Дом Паттумо в качестве доказательства того, что у нее есть деньги, чтобы они могли повернуть назад и вернуть эти деньги Варго за аренду ее части кухонного этажа и неиспользуемой остальной части городского дома.
Она уже начала думать, что лучше было бы сделать свое состояние воровством. В любом случае за мной присматривает Бдительный.
Но если ее решимость колебалась, достаточно было взглянуть на простых надэзранцев, толпящихся на ступенях Чартерхауса, — от одного неудачного прошения их отделяла тюрьма за бродяжничество, а оттуда — каторжные корабли Керулета и жизнь в рабстве. Она была там со своей матерью. И не собиралась возвращаться.
Остановившись, она начала подниматься по ступенькам.
В вестибюле Чартерхауса было еще больше народу: адвокаты и клерки, посыльные и писцы, просящие работу. Над ними возвышались пять статуй. Поэт, министр, купец, солдат и священник с пятью девизами: Я говорю за всех; Я советую всем; Я поддерживаю всех; Я защищаю всех; Я молюсь за всех. Под ними стояли столы для каждого из пяти мест Синкерата: Аргенте — по делам культуры, Фульве — по гражданским делам, Прасине — по экономическим делам, Керуле — по военным делам, Ириде — по религиозным делам. Секретари в ливреях каждого члена Совета сидели за своими столами и выглядели озабоченными.
Рената двинулась вперед с уверенностью человека, считающего, что она заслуживает быть в первых рядах. Так она прошла половину пути; еще четверть пути она преодолела с инстинктами речной крысы, находя щели, в которые можно протиснуться, ноги, на которые можно "случайно" наступить. После этого ей пришлось медленно пробираться вперед вместе со всеми, пока она, наконец, не добралась до секретаря и не предъявила лицензию и заявление.
На данный момент ее дорогая одежда и фамилия Трементис имели достаточный вес, чтобы вывести ее из-под пресса общественных защитников, толпившихся в вестибюле, в прихожую к Фульве. Взятка — из кармана Варго, а не Ренаты — продвинула ее имя в списке, но Донайя была права: никто в Чартерхаусе не стремился оказать услугу дому Трементис. Рената приготовилась к долгому ожиданию.
Она немного знала об истории фульветского кабинета —
