Трехбережье на самом деле оказалось невероятно красивым местом. Когда корабль вошел в залив, из темного моря выступили три огромных берега – три скалы с разноцветными пластами пород, вершину которых увенчивали вечнозеленые леса. Полосы лежали наискось, соленые морские воды омывали их, отчего те сверкали в солнечных лучах. Выглядело это так, словно какой-то невероятный гигант разломал на три куска слоеный торт с зеленой глазурью, отвлекся на что-то да так и забыл про своё лакомство. Вблизи стало видно, что все три скалы – это один полукруглый берег. На одной из вершин стоял маяк. Чуть дальше, прямо под полосами самоцветных пород, в густой изумрудной хвое прятался город. Он казался совсем игрушечным на фоне широких косых полос, переливавшихся всеми цветами радуги. 

Я так засмотрелся на сияющую в солнечных лучах скалу, что не сразу заметил, как приблизилась пристань.

- Величественное зрелище, - произнес над ухом вкрадчивый голос господина Чана. – Сколько раз ходить сюда – столько и удивляться.

Я перевел на него восхищенный взгляд, с трудом осознал сказанные мне слова и выдохнул:

- А? Да… Никогда такого не видел! Это что, какие-то драгоценные породы?

- Насколько мне известно, нет, - пожал плечами господин Чан. – Это всего лишь стекло. Местные говорить, когда-то здесь жил бог гроз. Он метать свои молнии в скалы, и гора трескаться на три. А песок спекаться в такие полосы.

Я уже хотел понятливо кивнуть, когда на берегу взволнованно закричали:

- Эй, вы откуда? Не с Приморья ли?

- С того самого! – заорал в ответ с нашего корабля Хван Цзи, поднеся ко рту огромный медный конус.

- Тогда уходите отсюда! Зараза нам тут не нужна! – для убедительности раздался пушечный залп, и в море, не долетев до корабля каких-то десять метров, врезалось ядро.

- Нет у нас заразы! И в Приморье заразы тоже уже нет! – закричал Хван Цзи. - Ушла она! Вот уже неделю как ушла! Мы уже все здоровые! Ею один раз болеют!

- Все вы так говорите! – сварливо заметили неизвестные.

- Да разве же мы бы ушли из Приморья без разрешения служителей Равновесия? – возмутился Хван Цзи. – Сами знаете, без их ведома даже мышь бы не проскочила! И мы недолго у вас пробудем. Ткани отдадим кому надо – и обратно уплывем! Мы весь корабль помыли!

На берегу задумались. Аргумент оказался убедительным.

- Ладно, швартуйтесь у третьей пристани.

Хван Цзи выдохнул, опустил громкоговоритель обратно в бочку и махнул рукой матросам. Те засуетились еще живее. Рулевой завертел колесом, и корабль накренился, разворачиваясь.

- Тоже изобретение Констатора? – не удержался я.

- Да, - кивнул господин Чан. – Очень полезное, как видите. Дайфу Лим, мы оставаться здесь несколько дней. Мою семью здесь знать, поэтому вам надо… Как это сказать?..

- Сидеть тихо в своей каюте и никому не показываться? – подсказал я. – Без проблем.

Господин Чан улыбнулся и взмахнул веером.

- Сидеть совсем необязательно. Я могу выдать вас за мою младшую сестру. Так вы можете отужинать с нами и спросить моего знакомца о Констаторе. Шу часто плавать с нами, но в город никогда не выходить. Её видеть единицы.

- Не думаю, что это хорошая мысль – усаживать меня за один стол с вашим покупателем. Я же еще болен, – заметил я.

Господин Чан хитро сощурился.

- Мы помыть корабль, а Шу никогда не сидела за общим столом – она всегда трапезничать за ширмой. И вы прикрыть рот платком. Не подходить близко – и всё будет хорошо.

Я заколебался.

- Но всё равно…

- Мне очень надо показать платье! – господин Чан умоляюще сложил руки на груди. – Хоть издалека! Вы согласны быть Шу, моей сестрой? Есть наряды, краски и косы. Они сделать вас неузнаваемым!

Я обреченно вздохнул и кивнул. Похоже, у меня судьба была такая – постоянно изображать из себя бабу. Как бы это не превратилось в привычку.

Господин Чан не поскупился: вытащил самые лучшие женские одежды, самые длинные косы и самую лучшую косметику. И я с тоской вспомнил о косплеерских шмотках с их липучками, молниями и крайне демократичным нижним бельем. Классический местный женский наряд предполагал невероятную многослойность! Лиф, панталоны, сорочка короткая, сорочка длинная, чулки, пояс для чулков – и это только половина господского платья! А потом господин Чан с гордым видом вытащил самое жестокое орудие пытки, которое только существовало за всю историю моды: корсет. Самый настоящий корсет из китового уса, тяжелый и жесткий, как корейский шоу-бизнес. Хван Цзи только потянул на мне шнуровку – и у меня глаза выпучились.

- Может, я лучше в каюте посижу? – просипел я и понял, отчего тихий женский полушепот считался аристократичным и желанным. По-другому в тисках разговаривать было просто невозможно! – Я же еще болею!

- Поздно. Дядюшка уже закусил удила. Ему очень хочется показать эти одежды, а вы нужного сложения. Последний писк континентальной моды. Прошу прощения, дайфу Лим, - заявил Хван Цзи и снова дернул за шнурки.

- Бедные женщины! – выдохнул я. – Что за человек придумал это? Палач? Перестаньте уже! Туго! Вы мне ребра сломаете!

- Мне не известен ни один подобный случай, - последовал убийственно бодрый ответ.

Да он издевался!

- Я вам как лекарь говорю! – прохрипел я. Перед глазами поплыли круги. – Корсет – это очень вредно! Он сдавливает внутренние органы, сердце, печень – всё! Нельзя настолько туго затягивать людей! Тем более больных!

Шнуровка ослабла, и я смог глотнуть воздуха.

- Ладно, но его снимать нельзя – он вам талию сделал!

После полного облачения я сам себе напомнил капусту – также многослойно, пышно и неимоверно тяжело. После того, как на моей голове венцом уложили косу и замаскировали место соединения бантами, гребнями и шляпкой, Хван Цзи потянулся к косметике.

- Я сейчас вас так разрисую – мама не узнает! – пообещал он с кровожадной улыбкой.

Я вспомнил портреты модниц восемнадцатого века и тут же с криком отобрал баночки и кисточки.

- Я сам! Я сам умею! Не нужны мне свинцовые белила! И сурьма не нужна! В этом оранжевом что? Шафран? А в румянах? А, свёкла… Помада из овечьего жира… Ладно, это оставьте. И идите отсюда. Я сам!