Шрифт:
Закладка:
— Да, — тут же ответил Беркутов.
— Ясно и четко, — усмехнулся Щукин.
— Я понял тебя, — кивнул Добрыкин.
— В таком случае у меня есть закономерный вопрос. Даже два. Что сподвигло вас прийти ко мне и как именно вы узнали о такой возможности?
— Узнал от Беркута, — ответил он, покосившись на Жень-Женя. — У меня, как и у него, свой отряд наемников, так что иногда пересекались. О том, что они свинтили из страны, я, конечно, знал до этого, но куда именно и зачем, он сам рассказал, когда связался со мной. А вот с первым вопросом труднее, — замолк он, о чем-то задумавшись. — Мы, я и мои люди, изначально были не прочь влиться в какой-нибудь род, но в отличие от Дориных… — вздохнул он. — Понимаешь, парень, мы проиграли в той войне. И пусть именно Дориных не стало первыми, но факт того, что слуги уничтоженного клана почти без поддержки со стороны выживших родов сумели отомстить за своего главу, говорит о нас не самым лучшим образом. И пусть там все непросто было, судят по итогам, а итог очевиден — последний удар в войне нанесли именно они. Представь теперь, каково было остаткам слуг Вятовых. Да нас за людей практически не держали. И не держат. Кто мог, свалил из страны, небольшую часть специалистов забрали выжившие рода, чтоб им пусто было, но военные в нашем случае оказались крайними. На нас нет долгов, даже вины, по сути, нет, но поди докажи это аристократишкам. А я со своими людьми так и вовсе остаток первого легиона. Самого сильного, самого приближенного, самого… — поджал он губы. — И мы посмели выжить. Обвинять надо аристократов, а крайними оказались мы.
— Что там у вас за особые обстоятельства такие? — не понял я.
— Их поддерживали почти так же мало, как и нас, — ответил Беркутов. — Иначе, боюсь, мы бы не смогли отомстить.
— Не понял, — глянул я на него с удивлением. — Это как? При живом главе клана?
— Я не знаю причин, — покачал он головой.
— Артем Викторович? — посмотрел я на того.
— Глава, когда был сильно зол, матерился по поводу того, что родам свободы захотелось. Уйти без последствий для репутации они не могли, так как война по факту продолжалась, ну и если бы мы добили Дориных, главный куш забрал бы себе именно род Вятовых. Свобода, деньги, ресурсы. Все как и всегда. Вот они и филонили как могли. Не удивлюсь, если и с родами Дориных кто-то договорился, но это уже мои, ничем не подкрепленные мысли. Уж больно шустро все растащили.
— О том, где прячется семья главы Вятовых, нам сообщили Симоновы. Вроде как их разведка накопала, — заметил Беркутов.
Ага. Это, похоже, те, с кем Святов разобрался. Но вслух его имя и правда лучше не упоминать. Они, может, и не собираются мстить — об этом, кстати, нужно прямо спросить, — но и провоцировать их фамилиями не стоит.
— Ответьте мне на такой вопрос, — обратился я к Добрыкину. — Коротко и четко. Вы собираетесь здесь мстить обидчикам? Бывшим слугам клана Дориных?
— Нет, — ответил он. — Мы здесь ищем новый дом, а не мести.
Не врет, это хорошо.
— Есть еще что сказать? — решил я закругляться.
— Вне зависимости от твоего ответа…
— Я согласен попробовать, — прервал я его. — Извиняюсь, что сразу не сказал.
— Кхм, — кивнул он, прикрыв ненадолго глаза. — В таком случае вы должны знать: мне известно, кто предал клан Дориных при Байкале.
Может, это немного цинично, но, черт возьми, я чую очередные проблемы. Мало мне своих, придется и с этими разбираться.
— Кто? — подобрался Беркутов.
Да и Щукин прищурился, впившись взглядом в Добрыкина.
— Младший Симонов, — ответил он.
— Как так-то? — удивился Жень-Жень. — Откуда он мог знать?
— Без понятия, — пожал плечами Добрыкин. — Но я собственными глазами видел его в штабе главы. Случайно, правда, но память на лица у меня хорошая. Тогда я его не узнал, так как раньше не видел, а вот уже после войны… тоже, кстати, случайно… В общем, он засветился в телеке, а я его вспомнил.
— Старший Симонов сильно сдал после Байкала, — заметил Щукин. — Он тогда обоих старших сыновей потерял.
— И младший получил все… — процедил Беркутов. — Тварь…
— Как он мог узнать о координатах штаба? — спросил я Щукина.
— Да какая теперь разница? — поморщился он. — Украл информацию, подслушал, теперь уже не важно.
— Очень даже важно, — не согласился я. — Вдруг он ничего не крал и не подслушивал?
— Хочешь сказать… — вскинулся Беркутов.
— Я очень сильно сомневаюсь, что старший Симонов рассказал ему, — покачал головой Щукин. — Специально, во всяком случае. Он на Байкале обоих старших сыновей потерял. Скорее всего, он рассказал сыну о том, что настоящий штаб будет прятаться рядом с основными силами, но сообщать точные координаты — это вряд ли. Так что он, скорее всего, именно выкрал эту информацию.
— Вы говорите, глава рода сильно сдал после Байкала. В чем это выражалось? — посмотрел я на Щукина.
— Постарел, — кивнул он, — поседел. И это когда я его видел. Что там сразу после Байкала творилось, даже и представить не могу.
— Он больше на мертвеца был похож, чем на человека, — вставил Беркутов.
— Ну да, ну да, — покивал я задумчиво. — Смерть двух старших сыновей и жуткая вина на душе вполне могли такое сотворить.
На это они даже отвечать сразу не стали. Люди, конечно, разные, но, судя по всему, из выживших только глава рода Симоновых единовременно сдал настолько сильно. А ведь близких не только он терял. Причина? Повторюсь — все может быть, но повод задуматься есть.
— Маловероятно… — произнес неуверенно Щукин.
— Да какая разница? — прорычал Беркутов. — Не только дети отвечают за отцов. Если это действительно младший Симонов…
— Это он, — влез Добрыкин. — Я на все сто уверен.
— Ты можешь и врать, — припечатал Щукин.
— Это правда, — процедил уже Добрыкин.
— Хватит ссориться, — влез я. — Я верю Артему Викторовичу. Другой вопрос, что он мог банально ошибиться или Симонова могли подставить. Мало ли какая там интрига?
— Ты сам-то в свои слова веришь? — хмыкнул Добрыкин. — Я на сто процентов уверен в том, кого видел. Подстава возможна, но
