Священной войны против неверных требовали муллы в мечетях. Пора вернуть под зелёное знамя Аллаха Казань и Астрахань, взывали они. Пора выкинуть оттуда русских, освободить единоверцев, разрушить нечестивые храмы.

Войны требовали мурзы Крыма, съезжавшиеся из своих улусов в агору — передвижной деревянный город, где находилась ханская ставка. Мурзы хотели дорогих ковров, мехов, золотой и серебряной утвари, драгоценной сбруи. Ещё они мечтали снова захватить волжский путь, чтобы брать громадные пошлины с купеческих караванов, следовавших с Востока на Запад и обратно. Более других горячился молодой Дивей-мурза, за которым хан давно приметил желание сместить его. Того гляди плеснёт яду в кумыс.

Да, канули в прошлое времена, когда татарин чурался богатства и роскоши, предпочитая вольную степь да резвого коня. Были старинные правила просты и мудры. Правило первое: всяк человек свободен, но если хану нужна твоя жизнь — отдай, не рассуждая. Второе: не владей землёй, иначе придёт человек, чтобы её забрать. Вся страна принадлежит орде, а значит тебе. Третье: презирай лакомства, носи простую одежду: овечью шкуру мехом наружу — днём, мехом внутрь — ночью. Четвёртое: брать у чужеземца не есть украсть, украсть у сородича — смертный грех. Правило пятое: не пускай на свою землю иноземца, тот, кто переступил границу — раб первого, кто возьмёт его в полон...

Итак, все хотели войны. Но хан был уже немолод, жизнь научила его осторожности. Он помнил свои победы, но помнил и поражения. Русские воеводы неплохо научились воевать против степняков, умело используя крепостные сооружения. У них были пушки и пищали. Русские платили Крыму дань, и хотя нынешние «поминки» были много скуднее тех, что платили русские раньше, но, развязав большую войну, можно было лишиться и этого. Кроме того, хана раздражало стремление нового султана повелевать Крымом как своим улусом. Прошлым летом турки сами вознамерились отобрать у русских Астрахань, но всё кончилось конфузом. Пока армия добрались до Волги, подоспела зима, дни стали короткими, от намаза до намаза оставалось три часа для сна. Измученные походом янычары взбунтовались, пришлось отступить, потеряв без драки тысячи воинов.

Всю прошлую осень Девлет-Гирей тревожил русских набегами, но видя на берегах Оки многочисленную русскую армию, в конце концов посчитал за благо отступить. Зима прошла в вялых перебранках с царём через посла Афанасия Нагого. Хан требовал назад Казань и Астрахань. Царь отвечал, что не для того он сии города брал, чтобы отдавать. Одновременно хан торговался с Сигизмундом. Чтобы понудить хана воевать с русскими, король прислал ему тридцать шесть телег с богатой рухлядью. Хан дары взял, но потребовал ещё, ссылаясь на то, что царь готов платить за мир много больше. Царю хан писал то же самое. Требовал денег, шуб, кречетов. Царь отделывался ерундовыми подарками.

Приближалась весна. И чем ближе она подступала, тем сильней овладевал ханом древний инстинкт. Как пахарь слышит зов земли, так степняк слышит зов крови. Под пергаментной кожей хана текла кровь воина. Татарин обязан воевать. Все предки хана ходили на Русь, значит и он, Девлет-Гирей, должен идти на Русь.

Когда солнце съело снег на степных курганах и потянуло с моря сырым весенним ветром, хан решился. Поскакали по улусам гонцы с лошадиными хвостами на копьях — объявлять большой поход.

2.

Глухо ударили обтянутые воловьими шкурами барабаны, гнусаво пропели длинные трубы, заплескалось на ветру зелёное знамя Пророка, заскрипели колёса кибиток, загудела земля под мелким дробным топотом тысяч мохнатых злых коней. Орда двинулась на Русь. Ещё никогда Девлет-Гирей не собирал такого большого войска. Сорок тысяч всадников отозвались на его призыв. Всякий воин вёл в поводу вторую лошадь. Сзади двигался обоз для будущей добычи.

Хан решил сначала идти на Дон, чтобы пограбить богатые станицы и угнать стада, а там видно будет. На третий день похода орда вышла на Северский Донец. Переправились через реку обычным способом: привязывали к хвостам лошадей брёвна, на них садились верхом по несколько воинов.

За Донцом открывалась дорога на Козельск. В прибрежных плавнях вышел на татар перебежчик. Дюжий молодец в облепившей сильные плечи мокрой одежде предстал перед Девлет-Гиреем.

— Кто будешь? — по-русски спросил хан, оглядев перебежчика жёлтыми рысьими глазами.

— Боярский сын Кудеяр Тишенков.

— С чем пришёл?

— Иди на Москву, великий хан! Самое время. Вовсе обезлюдела Русь. Одни от чумы померли, другие с голода, многих государь казнил. Войска против тебя ныне никакого нет, царь всех в Ливонию отправил.

Выслушав перебежчика, хан тихо рассмеялся. Он знал такие уловки, и сам не раз ими пользовался. Сколь раз посылал ложных перебежчиков, чтобы сбить врага с толку. Иногда перебежчик спасался, но чаще погибал. Перед ним был один из таких. Хан уже собирался приказать палачу-черемису сломать обманщику позвоночник, но перебежчик, поняв его намерение, заговорил снова:

— Дозволь ещё сказать, великий хан! Родом я из Серпухова. Все здешние дороги и броды знаю. Проведу через Оку прямиком на Москву, а ежли будет тебе по дороге какая встреча — вели меня первого казнить.

Хан изучающе снова оглядел перебежчика. Жёстко спросил:

— Почто своих предаёшь.

— Батюшка мой, боярин Тишенков, холопа прибил за воровство. Тот в опричнину с доносом на батюшку, мол, на царя умышлял, в Литву бежать хотел. Ну понаехали... — Кудеяр издал горловой звук, похожий на всхлип, но справился и продолжал: — Всех до единого побили, жену мою снасильничали, сынишку головёнкой об угол. Вотчину нашу царь в опричнину забрал. Я в войске был под Ревелем, зимой воротился по ранению, а там уже другой хозяин. Я в крик, а он на меня собак спустил. Едва отбился. Куда идти? Вначале хотел в разбой, после к тебе решил. Отомстить хочу царю и опричным...

Хан задумался, наконец, обронил:

— Будешь пока в обозе, а там поглядим.

На следующий день к хану привели ещё одного перебежчика — галицкого сына боярского Башуя Сумарокова. Тот почти слово в слово повторил слова Кудеяра. Потом перебежчики пошли чуть ли не толпами: кто из Галича, кто из Белёва, кто из Калуги. Были среди них и русские, и татары-новокрещены. Все твердили одно. На Руси мор и страх. Царь казнит всех подряд. Войско увязло в Ливонии. Воеводы и лучшие бояре сплошь перебиты опричниками.

После долгих раздумий хан велел привести в свой шатёр Кудеяра Тишенкова. Кратко сказал:

— Поведёшь на Москву. Но коли обманешь — сам о смерти молить