Шрифт:
Закладка:
— Мале занимает общую площадь почти шесть квадратных километров и проживает здесь официально сто двадцать тысяч человек, а приезжает сюда на работу ещё восемьдесят…
Я погружаюсь в математические расчёты плотности населения к метражу и теряю нить разговора.
* * *
Рита
— Ресторан, — восклицает Али так, будто привёл племя Мумба-Юмба к воротам Лувра.
— Хех, — крякает Фрол, втягивая носом запах жареной рыбы. — Скорее харчевня трёх пескарей.
— Угу, для питерских дикарей, — Руслан пропускает нас с Марусей и Анной Ивановной вперёд.
— Что ты разворчался? — оборачиваюсь я к нему.
— Вроде портовый город, а ни одной приличной кошечки, — вздыхает тихо Руслан. — Некуда взгляд даже бросить.
— Это исламское государство, сусличка, — подталкивает его в спину Фрол. — Смотри, подрежут тут тебе твои потусюточки.
— Тьфу-тьфу-тьфу, — Руслан повыше подтягивает джинсы. — Ляпнешь тоже!
Али приводит нас во двор ресторана, где столики стоят под раскидистым хлебным деревом. Рыбный флёр сюда не проникает, а вот от аромата свежих круассанов у меня рот тут же наполняется слюной.
— Мустафа, — Али кричит мужчине, достающему поддон из каменной печи. Дальше следует непереводимая игра слов.
Мужчина охает-крёхает и бежит к нашему столу, вытирая руки о белый льняной фартук.
— Мустафа, хозяин ресторана,— представляет своего знакомого Али.
— Флоа Горин! Не верю моему глазу! Мы вас ждать! Мой сын вас любить и приносить свой мяч! — английский Мустафы оставляет желать лучшего, но к спустившемуся с Олимпа Богу Футбола искренняя любовь налицо.
В мгновение ока Мустафа лично расстилает хрустящую от крахмала белоснежную скатерть и приносит на наш стол сырные и овощные закуски.
— Мы готовить для вас вкусно-вкусно! Немного ждать!
Мустафа держит слово. Всё безумно вкусно! Сочное мясо прямо из клешни лобстера я пробую впервые. Мы трескаем с таким аппетитом, что может и не зря Фрол обозвал нас дикарями.
Пообещав гостеприимному хозяину непременно отобедать у него в день отлёта и подписав потрёпанный футбольный мяч для его сына, наш неугомонный вождь ведёт нас просвещаться в музей истории государства и полиции. К радости женской части нашей уже немного одичавшей команды, вся экспозиция умещается в пяти залах монументального здания. Маруся сидит на плечах у Руслана, лениво почёсывает ему голову, и единственная внимательно слушает отца. Он с умным видом переводит нам длиннющие надписи с табличек.
— Кто что запомнил? — устраивает Фрол экзамен на улице.
Мы с Анной Ивановной насупливаем брови:
— Э-э, ну…
— Живут тут скромно…
— Пап, можно я? — тянет руку Маруся.
— Давай, солнце!
— Местный султан жил бедно. Были у него стул, кафтан, шапочка и сабля. Наш Суслан круче! У него два пистолета и ружьё. Я в железном ящике видела. А кафтанов целый шкаф.
— Маруськин! Нет слов. Уловила самую суть. Скромность в правителях — первое дело. Слышишь, Сусличка, — уголки губ Фрола подрагивают. — Ты — царь зверей по сравнению с мальдиванским правителем! А всё ворчишь и прибедняешься.
— Магнат души моей! — коварно улыбается Руслан. — Ещё один сусличка, и я под нашим с тобой селфи на океане напишу: «Я и мой Флор».
Фрол смеётся и тычет его кулаком в плечо.
— Эй, барышень тебе уже мало? — и кивает нам с Анной Ивановной. — Вперёд, двоечницы!
Али привозит нас на другую часть острова. У берега покачивается белоснежный катер с крышей. Моё сердце взволнованно барахтается в груди от предвкушения роскошной прогулки по океану.
В ожидании отправления нашего рейса, с Анной Ивановной устраиваемся на скамеечках. Обе в белоснежных нарядах, со светлыми волосами, мы привлекаем внимание. И мужчины, и женщины смотрят на нас, как на священных обезьян. Исподтишка, но с интересом. Маруся обнаруживает очередного кота и фотографирует его со всех ракурсов. Фрол с Русланом шляются вдоль берега, и мы углубляемся в свои разговоры.
— Девушки! — окликает нас Фрол и вручает нам кокосы с трубочками. — Через четыре часа мы доберёмся до райского острова! Уединённый роскошный дом, свой необитаемый остров в качестве пляжа и полная нирвана в прозрачных водах океана. Чин-Чин!
Фрол
— Шесть часов, Фролушка, шесть часов словно не на катере по океану, а на разбитом уазике по бездорожью. Может мы с пути сбились? — Рита лежит у меня на коленях, и в её взгляде застыла безысходность. — Если бы я знала, что такая жесть будет, уже в порту раскидала бы кокосы и потребовала самолёт.
— Скороприедем, малышка. — Глажу Марго по бархатистой коже осунувшегося за день личика.
Я, конечно, переборщил с этой прогулкой по океану. Но кто же знал, что будет штормить. Сам, честно говоря, уже задолбался лететь, ехать, плыть. Моя несчастная девочка беременна, а дорога до дома, где мы проведём нашу первую брачную ночь, растянулась почти на сутки. Смотрю на Марусю. Она спит на руках у моего друга, доверчиво прижавшись к его груди. Он завернул её в свою куртку, чтобы не продуло. Руслан уставился сквозь тёмные стёкла очков на почерневшие воды океана и явно кроет меня шестиэтажным матом. Иначе с чего бы так мои уши горели. Анна сидит зелёная, как газон. Укачало бедолагу. Измотал я своё семейство. В кои веки захотелось посмотреть страну, как она есть, и уже в пути пожинаю плоды.
— Остров! — вскидывается Руслан.
Маруськина ладошка тут же хлопает его по плечу
— Чего орёшь, как бабуин? — зевает она и снова утыкается носом ему в грудь.
— Строгая невеста у тебя растёт. — Я оборачиваюсь и вижу появившуюся вдали быстро растущую точку. Вскоре она обретает контуры острова. Зелёные верхушки пальм в лучах заходящего солнца выглядят в сто раз круче, чем на постере турагенства.
— Маруська — золото, — вздыхает Руслан. — Эта девочка знает даже то, что я ненавижу кинзу.
Возвращаюсь к разговору:
— Помню, как одной даме это незнание стоило званиятвоей девушки.
— Да там дело было не только в кинзе. Что поделать если большинство людей хочет не жениться, а выйти замуж, — Руслан укрывает Марусю получше и гладит её по голове.
— К твоему желудку наша дочь точно проложила путь, — смеётся Рита. — Не без помощи Анны Ивановны, конечно.
— Я ожидала, что однажды на кухне Фрола Матвеевича появится хозяйка, — слабым голосом подаёт Анна Ивановна признаки жизни. — Но, честно говоря, с вашим переездом в дом,ставила на Риту Сергеевну.
— Вы так вкусно готовите, что я даже не рискую казать носа на кухню, — отмазывается моя дорогая супруга. Домашнюю кошечку в ней пробудить непросто. Слишком долго она боролась за своё существование. Когда я думаю об этом, мне хочется заласкать её до умопомрачения. Чтобы чёрные дни стёрлись из её памяти.
