Шрифт:
Закладка:
Когда началось освоение острова Гавайя и уже за валом и рвом располагался Елизаветинский острог, произошел контакт с местными элитами. Общество на островах было вполне развито, были правители, религия, система принуждения. Как был уверен Спиридов, что дай этим людям железо, добрых коней да плуг, они скоро станут очень богатыми. Хотя и так хватало и еды, и иных материальных благ.
Агрессии ни русские, ни туземцы не выказывали. Людей местные не ели! Или это еще Джеймс Кук тут не бывал, потому и не было каннибалов? Так что быстро наладилась торговля, и с провизией стало очень даже хорошо.
В скорости стала известна и одна из причин, почему местные так доброжелательны к пришлым. Делегация неких знатных туземцев попросила выступить на их стороне в войне с правителем соседнего острова, который потребовал себе в жены королеву Лилиуокалани и признание его главным королем.
Спиридову не понравилась идея влезать в местные споры, но и быть в осаде, которую туземцы могли бы устроить, тоже не хотелось. В любом полевом сражении да в партизанской войне он бы выиграл. Контингент войск, которым располагал командующий, по местным раскладам был в пользу русских. Полтысячи солдат и еще приданные казачьи подразделения, даже десяток коней с лихими кавалеристами, пушки опять же. Но торговля шла бойко, уже были наняты рабочие из местных, были все перспективы основательно стать на острове и организовать здесь сильную базу.
Все решилось при личной встрече Григория Андреевича с королевой Лилиуокалани. Это была красивая молодая женщина, не старше двадцати лет, с очень притягательными глазами. Нельзя сказать, что Спиридов вдруг влюбился, нет, эмоции возобладали над разумом командующего не сразу, уже после скоротечной войны за главенство на архипелаге.
Достаточно было высадиться на соседний остров, наделить союзных туземцев хоть в малом количестве холодным оружием и поддержать огнем. Через два дня после высадки, жители острова Мауи сами решили проблему со своим королем. А еще через неделю представители острова Оаху также дали клятвы верности королеве Лилиуокалани.
Лилу была столь благодарна своему спасителю, что эта благодарность окончательно свела с ума Спиридова. Лилу не отставала в силе своих эмоций и страстей и так же была откровенна. Их роман был подобен урагану страстей, извержению вулкана. Григорий даже не замечал строительства на острове и не вникал в него, забросил военные экзерциции.
А между тем, строилась лесопилка, уже нашли глину и начали гончарное производство, разбили поля и засеяли их, строили порт. Все это проходило где-то рядом со Спиридовым. Иногда Григорий все же принимал участие в процессах обустройства русской миссии, но в то же время мыслями оставался с Лилиуокалани.
— Ты уезжаешь? — спросила Лилу на вполне уже понятном русском языке.
— Да, я должен! — скупо ответил Спиридов.
— Передай своей королеве, что мой народ присягает ей на верность, — тихо, могильным голосом, говорила правительница Гавайев.
— Передам, — Спиридов был сегодня более обычного скуп на слова.
Наступила пауза. Глаза влюбленных смотрели на предмет своего вожделения, стараясь запомнить, запечатлеть образ. Они оба понимали, что расстаются и, скорее всего, навсегда.
— Я тебя никогда не увижу! — роняя слезу сказала Лилу.
«Я тебя никогда не забуду!» — подумал про себя Григорий Андреевич Спиридов.
Утром Григорий стоял на палубе корабля и смахивал предательски выступившие слезы. А остров райского счастья Гавайи все более отдалялся.
Глава 7
Глава 7
Тагил
21 декабря 1751 года
Никита Акинфеевич Демидов принимал своих гостей с размахом. Это цесаревич некогда высказывал ему за излишние траты на застолье. Те же, кто сегодня сидели за одним столом с наследником легендарного русского промышленника, не станут критиковать изрядное гостеприимство и радушие хозяина.
Иван Семенович Мясников, Иван Борисович Твердышев и Илларион Иванович Лугинин — вся эта компания отмечала окончание первоначального строительства города в Миассе. Ну, не города пока еще, но пятьдесят домов, десять бараков, административные здания — это тот минимум, что был запланирован для запуска проекта.
Уже было найдено золото рядом с Миассом и именно там, куда и указал цесаревич. Первые артели уже снимали «сливки» в виде лежащих чуть ли не на поверхности небольших золотых самородков.
Еще недавно работа на приисках была бы противозаконной, так как никаких бумаг в установленной форме Берг-коллегии передано не было. Однако осенью пришли все разрешительные документы, и промышленники выдохнули. Ходили-то по краю, надеясь на покровительство наследника, рискнули — и все получилось! Не было бы этого разрешения, так и деньги потеряли бы и могли поехать куда дальше Миасса репу сажать в мерзлую землю. Цесаревич, получив престол пусть и в непонятном для многих статусе, быстро все оформил, и весной проект будет запускаться.
— А пошли, друзи, я Вам махину покажу! — захмелевшим голосом сказал Никита Демидов.
— Что за махина-то? — спросил Твердышев, уже подымаясь со стула.
Встали и остальные. Накинули шубы и поспешили за неугомонным, самым эмоциональным в компании Никитой Акинфеевичем. Дорога не заняла много времени, опытный цех, в котором, бывало, и самолично работал Демидов, находился в полуверсте от дома.
— Это что за черт такой? Господи, прости мя грешного! — высказал всеобщее удивление Иван Семенович Мясников.
— Махина! — Демидов наставительно поднял указательный палец.
Если при выходе на мороз хмель отступил и разум Никиты Акинфеевича просветлился, то это быстро прошло, стоило только зайти в нещадно натопленный цех. Так что Демидов, да и его гости, вдруг оказались пьянее прежнего.
— И как все это движется? Конская тяга? — только многоопытный Твердышев оправдывал свою фамилию, был тверд и казался трезвым.
— Так ето! Сейчас! — сказал Демидов и стал звать мастера. — Ванька!
Из-за угла вышел бородатый мужик в фартуке и замызганной рубахе.
— Вот, господа, это Ванька — рукастый малый, он те махины нынче смотрит, а еще был у меня ахвицер Мартынов, его цесаревич присылал, они эти махины и ладили, — хвастался Демидов.
Твердышев стал деятельно обходить три механизма.
— Вот такая махина еще Нартовым была собрана, — указал Иван Борисович на токарный станок. — Но эта с опорой добротной… Ладная махина!
— А это что? Для пряжи? — указал Илларион Иванович Лугинин на прядильный станок.
Лугинину были близки для понимания прядильные механизмы, он сразу оценил задумку и гениальность того, что видел.
— Вот! Это водяная рама и на ее основе прядильный станок. Сложная махина, кабы работало все, нужно это… сопряжение двух процессов. Так, сначала из комка коротких волокон нужно вытянуть длинный кусок, тут соблюсти скорость, затем перекручивать кусочки, формируя нить, — Демидов победно поднял подбородок.
Никита Акинфеевич ранее не особо разбирался в таких механизмах, но когда цесаревича отправили в Царское Село, то эти машины: токарный, фрезерный и прядильный станки — срочно переправили к нему, в Тагил. Позже Никита Акинфеевич понял, почему наследник так возится с этими механизмами: они золотое дно. И Демидов загорелся идей самому что-нибудь изобрести или найти людей, которые это смогут сделать. При том подходят для России как нельзя лучше. Часто проблема промышленника состоит в том, чтобы найти должное количество людей себе на предприятие. Тут же одна прядильная машина заменяет человек двадцать, а то и больше. И что еще веселее, так при наличии какой речушки или канала машина может сама работать, а ты стой да посматривай, жуя калач.
— Водная рама… — задумчиво произнес Твердышев. — Этак ее и не только водной можно сладить.
— Да тут и штуцера можно нарезать быстрее, коли эту раму приспособить! — подхватывал всеобщую радость Мясников, который в изготовлении оружия практически ничего и не знал, но устройство механизма понял и оценил.
— И сколь нитей прядет? — спросил Лугинин.
— А болей ста! — чуть преувеличил Демидов [водяная рама Акрайта позволяла прясть 96 нитей одновременно].
— Так и людей без работы оставим! — высказался Мясников.
— А главная сложность-то у нас завсегда — это людишек найти вдоволь. А тут воно как! Много и не надо, — высказался Мясников.
— Так это еще не все! — упивался успехом
