Шрифт:
Закладка:
— Тем более, дай мы просто уйдем! Мы тебе не нужны, ты нам не нужен. Мы уйдем и все!
— Вот тут-то ты ошибаешься. Вы не сможете оставить меня в покое! Вам не по нраву, то как я живу, вы не сможете забыть, то что увидел сейчас ты. Мне жаль, я не маньяк, мне не доставит радости ваша смерть, но моя жизнь мне дороже. Но, поверь, я сделаю ваши последние дни хорошими, гораздо более хорошими, чем все ваши последние годы!
Илья пытался придумать хоть что-то, но полностью был лишен возможности действовать, кроме слов ему ничего не осталось.
— Подожди! Раз тебе известен наш разговор, то ты знаешь и про Тима! Он не просто какой-то там божок или кто-то еще. Он создал наш мир, он за него отвечает…
— По твоему хорошо получилось? — Перебил его Посвященный, в его голосе прорезался металл. — Мне его поблагодарить?
— Он может все исправить!
— Не для меня. — Отрезал Александр. — Я знаю, что останусь в этом мире навсегда. Ничего уже не вернуть, ничего уже не исправить… — теперь в голосе Посвященного звучала неподдельная тоска. — Я всегда задавался вопросом, как Бог может быть таким злым? С детства, когда бабка водила меня в церковь, я думал об этом. Все эти байки попов про то, что он посылает только те испытания, которые мы можем вынести — полная чушь! Потом я стал понимать, что Бог не злой, он просто безразличный… Но теперь, теперь я знаю, что он и не безразличный! Нет! Он неудачник. Он как мы сами, только от наших ошибок не страдают миллиарды, а от его — запросто. Мне не жаль остановить его, чем быстрее я это сделаю, тем быстрее закончатся страдания для миллионов миров…
— Ты уверен, что они останутся? Эти миры?
— Нет, не уверен. Но иногда лучше прекратить агонию, чем заставлять испытывать муки. Это еще одна поповская ложь, муки никого не очищают, они лишь приносят страдания.
— Кого ты потерял? — неожиданно резко спросил Илья.
Посвященный молчал.
— Все мы кого-то потеряли. Кого потерял ты? — с нажимом проговорил Громадин.
— Дочь, — выдохнул Посвященный.
— Тогда зачем ты приносишь боль и страдания другим детям? — безжалостно спросил Громадин. — Оглянись, сколько тут детей? Сколько детей возраста твоей дочери? — Громадин словно забивал гвозди своими словами.
— Нет, на такое ты меня не купишь! — С насмешкой отозвался Александр. — Я говорил правду, когда рассказывал вам о том, что дети чаще всего погибают с таким профилем способностей. Я не мучаю их, нет. Они счастливы!
«Да что же мне везет как на психопатов тут!» — подумал Громадин.
— Я не сумасшедший, — голос Посвященного звучал спокойно, в нем не было ни обиды, ни злости. — Сейчас они все проживают свою лучшую жизнь, а я взамен получаю силу. Все честно.
— Честно, это когда они вкурсе, что отдают тебе! — Громадин совершенно забыл, что Посвященный может читать его мысли и надо быть максимально аккуратным.
— Теперь уже ничто не имеет значения. Я даю им прекрасную жизнь, многие, из сейчас живущих, с радостью бы поменяли свое существование на то, что могу дать я. Но им нечего предложить мне взамен…
— Зачем же ты тогда держишься за свое существование? — зло бросил Илья.
— Умирать страшно, — просто ответил Посвященный. — Подумай об этом и еще раз оцени подарок, который я тебе преподнесу. Ты умрешь без страха.
Аргументов у Ильи не было, умирать, действительно, страшно. С этой простой истиной не поспоришь. Все те, кто рассказывает про свое бесстрашие, просто никогда не оказывались на волосок от смерти, не ощущали тот липкий страх, разливающийся по телу, под дулом автомата.
Илье требовалось время, которое утекало даже быстрее пресловутого песка сквозь пальцы. Он судорожно искал, чем еще отвлечь Посвященного, выбить его из равновесия, но голова, вместо мыслей, отзывалась гулким звоном.
— Можешь не стараться. Тебе не изменить свою судьбу. — Проговорил Александр. Снова Илья позабыл, что этот мерзавец крепко сидит у него в голове.
— Что со мной будет? — действуя по наитию спросил Громадин.
— Что будет? Давай посмотрим…
Повисла значительная пауза. Голос Александра неожиданно снова прорезал оглушающую тишину.
— Я верну тебя в самое начало твоей карьеры, — задумчиво произнес он. — Я вижу, что тогда ты был поистине счастлив. Немного поправлю некоторые моменты, твоя жизнь пойдет еще лучше, уберу нелепые ошибки… Странно, я почти никогда не видел такого искреннего счастья от работы… Ты знаешь, многие думают, что работа для них была счастьем, они ошибаются. Мне видно лучше, я помогу найти настоящее счастье, но в твоем случае, мне не придется лезть глубоко — все на поверхности.
— Что будет с остальными?
— Я уже отвечал тебе. Времени не так много, как хотелось бы. Прощай, Илья. Ты не вспомнишь обо мне больше, как и о своих друзьях. Счастливой тебе жизни!
* * *
Илья стоял, щурясь на летнее солнце, и курил. Новое дело обещало большие перспективы, конечно, если им удастся его раскрыть. Тут еще придется пободаться за место под солнцем, но уж в напористости себе Громадин никогда не отказывал. Докурив и отправив щелчком окурок в кусты, Илья прошел к своему новому начальнику. Громадин был удивлен, что такое резонансное дело доверили этому человеку. Когда-то, он был действительно неплохим следаком, но что-то в его жизни пошло не так. Теперь это был лысеющий, постоянно потеющий и совершенно не проявляющий никакого интереса к работе человек.
— Какие указания? — Просто ради формальности спросил Громадин.
Он прекрасно понимал, что ожидать от этого увальня чего-то дельного не приходится. Наверное, это тоже удача Ильи. Отличный старт. Конечно, дело его начальник не раскроет, а вот Илья заведет необходимые знакомства, засветится перед нужными людьми.
— Опросишь свидетелей, — пробубнил начальник.
Илья кивнул, не удостоив его ответом. Два чувства боролись в нем сейчас: он чувствовал отвращение и одновременно жалость к этому человеку, а еще испытывал чувство собственного превосходства перед ним. Да, это определенно удача! Шанс с самого старта оказаться впереди.
Громадин развернулся на пятках и собирался уже отправиться восвояси, как неожиданно в его глазах потемнело и он почувствовал как проваливается в бесконечную темную пропасть. Сердце бешено забилось, сосущее чувство в груди усиливалось, Громадин падал, падал, уже очень долго падал…
Наконец он почувствовал опору под лопатками, падение прекратилось. Его тело вздрогнуло, как от удара о землю, но боли не было. Громадин жадно вдыхал воздух, глаза его ничего не видели. «Какой позор! — думал Илья — Бахнуться в обморок перед всеми,
