Наконец-то показался этот отряд. Впереди шли двое — огневик и владелец электрического стиля. Максимум Ратники, и то не факт.

— Мы… готовы обсудить условия сдачи, — натужно проговорил один из них.

— А чего не побежали?

— Не хочу умирать от удара в спину, — сквозь зубы произнес огневик.

Мы с Гришей переглянулись. Не знаю, о чем именно думал Орлов, но решение он оставил на меня.

— К вашему сожалению, нам не нужны пленные, — протянул я. — И отпустить мы вас не можем, так как в будущей войне вы сможете убить кого-то из наших союзников. Поэтому предлагаю такой вариант. Вы вступаете со мной в бой и погибаете как настоящие мужчины. Обещаю, что смерть будет быстрой и безболезненной.

Огневик на мгновение прикрыл глаза, после чего сказал:

— У каждого из нас остались семьи…. — услышав это, я ухмыльнулся. — Нет, вы меня не так поняли, мы не будем просить о пощаде. Только о том, чтобы вы собрали записки из нагрудных карманов и переслали их родным. Идут боевые действия, наши тела еще долго не смогут забрать. А ливни и дикие звери испортят послания. — Он всего на несколько секунд замолчал, а потом продолжил. — Прошу как воин воина.

Задержавшись всего на секунду, я все же кивнул. Не стоит забывать, что даже среди врагов остались достойные люди, которым просто не повезло оказаться по другую сторону баррикад.

Ну что ж… а теперь к бою…

Противники не стали дожидаться, пока я нападу, и ударили первыми. В меня полетело несколько огненных копий, водных молотов и электрических разрядов. По первым мгновениям боя стало ясно, что никого сильнее Воина тут нет. Поэтому я неспешно направился к ним, даже не пытаясь уворачиваться от атак. Пыль с легкостью справлялась со своей задачей. Следом запустил россыпь воронов, за секунды справившихся со своей задачей. Остался только один.

Оказавшись перед тем, с кем вел переговоры, немного задержался. Настоящий солдат. Боится, но всеми силами старается скрыть это, так как презирает смерть. Но война есть война. Тут с одинаковой вероятностью умирают и трусы, и герои.

Он создал огненный меч и попробовал полоснуть меня им сверху вниз. Я легко перехватил лезвие, сжал его, и оружие тут же распалось на пыль. Слишком большая разница в силах. Молниеносный удар в висок, и он получает свою быструю и легкую смерть. Я держу свое слово.

Еще минута потребовалась, чтобы собрать записки из нагрудных карманов и передать их Грише. Мне их класть было некуда, так как я продолжал стоять в одних трусах. Как-то во время боя забыл об этом факте.

— Я тоже делал что-то подобное, но… то, с какой легкостью ты убил людей, согласных сдаться в плен… — Орлов поднял на меня хмурый взгляд. — Яр, что с тобой случилось за эти годы?

— Как ни странно, ничего плохого, — пожал плечами я. Меня ни капли не беспокоил немного осуждающий тон моего старого друга. Мы не в той ситуации, чтобы рефлексировать. — Я всего лишь действую так, как меня учил наставник.

— И как он тебя учил?

— Любое действие имеет свои последствия. Вот взять, к примеру, его, — я указал на того мужика, с кем вел короткие переговоры. — Сразу видно, что он отличный и смелый капитан. Как думаешь, сколько проблем может создать такой человек во время какого-нибудь сражения?

— Не думаю, что много…

— Ошибаешься. К примеру, захотели мы прорвать оборону в определенной точке, и основной расчет был на то, чтобы враги в определенный момент побежали под нашим натиском. Но в итоге мы сталкиваемся с подразделением, у которых вот такой вот командир. Он находит нужные слова, поэтому никто не бежит, предпочитая позору геройскую смерть. А мы не успеваем занять позиции до подхода их резервов. В итоге сражение проиграно.

— Ты утрируешь….

— А ты все и без меня прекрасно понимаешь. Это враг, Гриш. Может быть, благородный, может быть, честный, но враг. Если бы мы их отпустили, они бы перевооружились и с новыми силами бросились в погоню. А потом кто-то из них, кто знает, пустил бы тебе пулю в лоб. Кому бы от этого стало легче?

— Никому…

— Вот я и говорю, все ты прекрасно понимаешь, только вот аристократическое воспитание не дает принять такие факты. Ты же вроде говорил, что успел замараться, пока доказывал свою верность новому режиму?

— Я не убивал безоружных.

— Значит, тебе повезло с проверками. Будь я на месте Романова или Болотова, приказал бы тебе прикончить парочку пленников из знати… хотя нет, даже простолюдины подойдут. И чтобы ты тогда сделал?

Гриша не стал ничего отвечать. Скорее всего потому, что признавал мою правоту. А может, просто остался при своем мнении. Не знаю. В этот момент к нам подошла пятерка военных. Они каким-то образом успели сделать носилки для Марии и сейчас заботливо ее туда уложили.

— Что делаем дальше, командир? — обратился один из них ко мне.

Их имен я узнавать не стал. А зачем? Выживем, мы с ними все равно вряд ли когда-то еще увидимся. Не выживем — тем более.

— Двинемся туда, куда сказала идти Штиль. Какие у вас ранги?

— Только Воины….

— Тогда зачем вас взяли?

— Потому что господин Испанец набирал людей из штурмовых отрядов, умеющих слаженно сражаться в замкнутых пространствах. Это было первоочередным требованием.

— Понятно. А в местности ориентируетесь? Тут работают глушилки, так что доступа к Алесе или к сети никакого.

— Нет, но перед операцией каждому из нас загрузили в память карты местности.

— Отлично. Передай ее мне.

Солдат выпустил пылинку-флэшку и подсоединил ее к моему мешочку. Так что уже через несколько секунд у меня в голове имелась подробная карта.

— Знаете, как далеко находятся позиции аргентинских войск?

— Когда мы вылетали, наши солдаты заходили в Ориньош.

— Это…в трехстах двенадцати километрах от нас, — задумчиво произнес я.

Так… если бы надо было бежать по прямой, я бы управился всего часов за десять. Может быть, быстрее, все-таки Титаны практически не устают, а значит, бежать можно всю дистанцию на максимальной скорости. Но есть три фактора, которые будут меня задерживать: мои же союзники, которые явно не смогут поддерживать такой же темп; пересеченная