Я снова сел и вгляделся в лицо Фарра, зачем-то пытаясь представить, каким он был в детстве... Из ума не шли слова Вей о том, что только Кайза мог укротить его колдовской дар. А теперь-то, не зная, и не догадаешься никогда, какой силой обладает этот парень... Хотелось бы мне понять, почему.

Вот же дурацкое любопытство! Одни неприятности из-за него всегда...

«Возвращайся уже, а?» – снова попросил я своего наатха. Безо всякой надежды и расчета, что он услышит. И только потом понял, что сделал это мысленно.

А в следующий миг с удивлением увидел, как дрогнули его ресницы, как поднялась грудь от глубокого вдоха. Он распахнул глаза резко, как от удара и взглянул на меня так, словно это был вовсе не я, а какой-нибудь демон или небесный посланник.

– Эли...

– О, брат! Да ты и правда будто пьяный! – я быстро метнулся к нему, понимая, что еще мгновение – и он свалится с возвышения и треснется башкой. – Шуна-то не соврала... Похоже, крепко тебе пробирает это древнее колдовство!

С трудом я стащил его вниз и опустил на каменный пол.

Святая мать! Вот уж не думал, что он когда-нибудь назовет меня этим именем... Видать и правда умом двинулся.

...Впрочем, скажи мне кто еще недавно, будто я вообще услышу это имя от других людей, не поверил бы.

Хотя открыть его Айне было бы так правильно... Отчего я не сделал этого?

Дурак потому что.

– Эй, Высочество! Ты вообще живой? – он все еще выглядел так, точно выпил хорошую бутыль инжирной медовухи, а потом ею же получил по башке. Взирал на мир сквозь пелену каких-то своих видений. – Фарр! Посмотри на меня!

Ну, вот... А я-то думал, он выносливый и сильный степной воин...

Со вздохом я положил руки ему на грудь и закрыл глаза, метнулся внутренним взором сквозь покровы чужого тела, привычно погружаясь в то состояние, когда мог видеть гораздо больше, чем дано обычным людям.

Мне не нужны были его тайны и видения.

Я просто хотел убедиться, что этот болван не рехнулся в само-то деле.

И что он вернется в наш мир до конца.

Свою ошибку я понял почти сразу, но было уже поздно.

Для того, чтобы войти в Поток в этом храме нам не обязательно было залезать на проклятый постамент под куполом... На сей раз мне хватило одного лишь прикосновения к моему брату, который сам еще не вполне отделился от мощного источника Силы, способного поглотить нас обоих целиком без остатка. Я едва успел ощутить биение его сильного сердца, как Поток охватил меня подобно волне, что обрушивается на крошечное суденышко посреди моря... Охватил, подхватил и швырнул прямо туда, где еще недавно был Фарр. Откуда он так и не вышел до конца.

Я не хотел, не собирался заглядывать в его видения, но это уже не имело никакого значения.

Я и сам никакого значения больше не имел...

Да и он тоже.

Сначала мне показалось, я снова вижу своих предков, но несколько мгновений спустя осознал – нет, то была совсем другая история.

Множество историй.

Я скользил сквозь них медленно, но неудержимо, влекомый потоком воспоминаний, которые мне не принадлежали.

Я снова видел людей, которые жили на этой земле прежде, чем Лиан Даэл. Но эти люди не были моими пращурами...

То был я сам.

Рожденный в других телах и в другое время.

Я видел себя женщиной и мужчиной, младенцем и стариком, видел сильным и видел беспомощным, красивым и уродливым, счастливым и лишенным всякой воли к жизни... Десятки судеб.

Но в каждой из них было то, что связывало их в единую цепь.

Я сам.

И еще трое.

Три души, которые встречались мне в каждом воплощении. Три души, решавшие мою судьбу и творившие ее.

Мы были братьями и сестрами, были друзьями, были любовниками. Встречались как слуга и господин, как учитель и ученик. На несколько лет или целую жизнь. Иные встречи обрывались едва начавшись, и мне оставалось лишь вспоминать их до самой смерти. Но всегда – всегда! – эти встречи были краеугольным камнем, который менял все.

Три души. Три человека, которые приходили всегда.

В этой жизни я уже встретил двоих.

Айна стала первой.

Фарр – вторым.

Череда судеб струилась перед моим взором, являя мне одну картину за другой.

Мальчик-раб и старый мудрец из каменоломен. Воин-тайкур и девушка из феррестрийской деревни. Рыбак из Суварта и его заклятый друг. Девочки-близнецы откуда-то с севера. Дочь шамана и ее подруга с судьбой воина. Менестрель и его наставник. Сын короля, наделенный огромной колдовской силой, и целитель, несущий на себе проклятие рода...

«Фарр!»

Я видел свои руки на широкой груди с ровно стучащим сердцем, видел его сияющий силуэт рядом, но бесконечно далеко. Поток времени уносил меня прочь, к истокам.

«Нет!»

На сей раз я не имел права на ошибку. На сей раз некому было вытащить меня обратно. Я должен был сделать это сам.

«Отпусти! -– крикнул я потоку. – Я видел все, что должен был!»

И чего не должен...

«Нет... – словно прошелестел в ответ беззвучный голос вечности. – Еще не все»

Поток времени вдруг стал таким стремительным, что я уже не мог уследить за ним. Он нес мое сознание куда-то вглубь все быстрее и быстрее. А потом вышвырнул, как швыряет волна обломок лодки.

Там, где я оказался, был вечер. И ветер. Холодный ветер с севера.

И горы, которые казались до боли знакомыми, хотя я не видел их никогда.

У корней этих гор прятался подземный замок, почти такой же древний, как храм посреди степи...

...Мой брат по магии был старше меня, но все-таки еще очень, очень юный. Ему едва сравнялось семнадцать годов, да только вот в черных, как вороновы перья, волосах уже светились серебряные пряди.

«Ферен, мне страшно! – я прижимался к нему всем телом, пытался спрятать лицо в складках плаща, скрывающего тонкую кольчугу. – Они убьют нас!..»

«Нет, малыш... – названный брат вздохнул и прижал меня к себе здоровой рукой. Вторая бессильно висела вдоль тела, кое-как обмотанная моей рубахой, сквозь которую уже проступали пятна крови. – Только меня... я уже не смогу уйти. Прости»

Я всхлипнул и закусил губу, чтобы не разреветься. Стыдно плакать, когда тебе почти десять.

Но наш мир рушился. Все, что я знал, уже было почти уничтожено. И брат мой тоже стоял на краю обрыва.

Эта война началась тихо и незаметно, она подкралась, как крадется чума и пожрала всех, кто был дорог. Одних забрала смерть, других – безумие, охватившее братьев нашего ордена. Вчерашние друзья обернулись врагами, правда стала кривдой, а все, во что мы верили – прахом.