Шрифт:
Закладка:
Вот это падение. Все потеряно, совершенно все. Остается лечь и умереть. Но именно с этого момента начался настоящий путь к славе и деньгам. Ив Сен-Лоран так возмутился, что пришел в себя и подал в суд на компанию «Диор». Ведь его уволили несправедливо, просто решили, что с ним покончено. Он выиграл хорошие деньги на эти деньги открыл свой модный дом и прославился по-настоящему. И разбогател по-настоящему. Только стал немного суеверным, как ему пеняли материалисты. Он ни одного показа не начинал, пока не надевал собственноручно на девушку-модель сердце из красных рубинов. Оно должно было защитить от недобрых взглядов и принести милость судьбы. Ив Сен-Лоран верил в судьбу, которая может внезапно бросить на дно ямы. А может вознести под облака. В любой момент может произойти все, что угодно, – вот об этом надо помнить.
И еще об одном надо помнить: если вы летали, скорее всего снова полетите. В вас встроена эта функция: летать. Вы умеете. И надо ждать милости судьбы, предпринимая меры для собственного спасения, даже если яма и депрессия очень глубоки. Как только вы достигнете дна, надо от этого дна оттолкнуться, как учили древние мудрецы. Когда терять будет больше нечего, когда останется вес костей, так сказать, можно взлететь снова. Если судьба ваша переменчива, если счастливая полоса сменилась черной полосой отчаяния, скорее всего потом произойдут новые перемены. А у Ива Сен-Лорана и психика была переменчива: он то впадал в депрессию, то испытывал необычайный прилив сил и воодушевление, создавая самые прекрасные коллекции.
В минуту отчаяния надо помнить: если судьба внезапно все отняла, она так же внезапно может все вернуть. Это, конечно, не про окончательные утраты, не про потерю близких, а вот про такое падение. Которое может стать началом нового пути, если приложить усилия для своего спасения и восстановления справедливости.
Женщина может капитулировать, выбросить белый флаг.
Она не сдается, просто уходит с поля битвы. С поля битвы любви; земной любви. Она снимает погоны и знаки отличия. Теперь у нее иная миссия, иные задачи, иные смыслы…
Знаки и форма теперь ни к чему. И женщина, утратившая надежду на любовь и желание нравиться, совершенно перестает пользоваться косметикой. Это незаметно происходит; утомительное это дело – краситься. И волосы красить, прически делать. И маникюр ни к чему. И новая сумочка.
Женщина, утратившая надежду, перестает тратиться на красивое и дорогое белье. И туфельки она покупает удобные, пусть и неизящные. Удобство – вот главное. И практичность. И тепло. Это совершенно нормально, и это личный выбор.
И постепенно из гардероба исчезают изящные платья: куда и зачем их носить? Они не подходят к практичной обуви и к удобным сумкам, к лицу без макияжа. И вырезы – это уже лишнее. Надо что-то наглухо застегнутое. Или просто без выреза. Это нормально. Это женщина в женщине капитулирует. Исчезают знаки надежды. Хотя сама женщина может это не осознавать. Но вот так начинается старость. Сейчас это крайне немодное и даже опасное слово – старость. Люди стали бояться старости и всячески протестуют: пятьдесят лет – это еще молодость! Шестьдесят лет – это тоже молодость! Семьдесят – это еще довольно молодой человек, нельзя называть его старым!
Ну и не будем называть «старым». Тем более дело иногда не в возрасте, а вот в этих знаках надежды. В белом флаге, который выбрасывает женщина, капитулируя в битве за любовь. За земную любовь, за сексуальную любовь. На ней все меньше знаков отличия…
В магазине в деревне за кассой стояла женщина в возрасте. В очень почтенном возрасте, прямо скажу. И лицо у нее обветренное, с резкими морщинами – что же поделаешь, возраст и быт нелегкий. И фигура уже не девичья, прямо скажем. Но ресницы! У этой дамы были сделаны ресницы, пушистые, длинные, огромные такие ресницы. И этими ресницами она хлопала и даже, кажется, клацала: «Клац-клац!» Все правильно; в юности такой роскоши мы знать не знали. А теперь поздно. Но лучше поздно, чем никогда, если тебе это нужно.
И эта продавщица назло всему и всем продолжала борьбу. Как в древних арабских стихах, похищала сердца ресницами. Она не сдалась. Не ушла в отставку. И маникюр с цветочками выглядел очень жизнеутверждающе. И волосы цвета «сияющее солнце Бордо» были как знамя победы. И мужчины смотрели с восторгом, а немолодой охранник – с некоторой ревностью. С ревностью собственника смотрел из угла на воительницу, которая не ушла в отставку. И на ее ресницы, которыми она продолжает похищать сердца.
Такие женщины – генералы в войне за любовь. Ветераны боевых действий. Они не капитулируют никогда, ни в Париже, ни в сибирской деревне, ни даже на необитаемом острове. И они вдохновляют. «Еще рано выбрасывать белый флаг!» – вот что они говорят. Говорят ресницами и маникюром… Это немного грустно, но все равно внушает уважение к тем, кто не сдался…
Бывает так: человеку как-то скучно и грустно.
Что-то его душит, не дает вздохнуть полной грудью. Вроде бы все хорошо, все как обычно: он работает, старается, живет, но вот как-то трудно стало жить. И все раздражает. Хотя грех жаловаться.
Есть такая детская страшилка про девочку, которой мама купила кофточку. И эта кофточка стала девочку душить. Дело в том, что за пять лет девочка сильно выросла, кофточка стала мала и начала причинять неудобства. А девочка не могла взять в толк, что все дело в размере кофточки. Смешно. Но взрослый человек иногда оказывается в таком же положении: ему душно, тесно, неудобно, все его бесит и раздражает. Он сам себя уговаривает, мол, все же нормально! Все как всегда. Ничего не изменилось. Все та же кофточка на мне надета. Да, все та же. Но человек вырос, вот и все.
Вырос, развился, изменился. Ему стало тесно в той ситуации, которая еще лет пять назад была пределом мечтаний. А сейчас все стало мало: зарплата,
