по чашкам и, помявшись, все же спросил:

– Значит, вы объединились ради Куматани Кенты? Он… Что с ним произошло?

На этот раз Юдай молчал, и пришло время Хизаши снова раскрыть душу. Может, в этот раз получится лучше.

– Наверное, надо начать с начала? – пробормотал он и сам же ответил: – Нет. Начну с самого главного. Три года назад я пришел в Дзисин, чтобы украсть демонический меч Дзайнин.

Он не признался в этом прямо даже когда пытался перетянуть Учиду на свою сторону. Да, тогда он был на волосок от смерти, пускал в ход идеальную смесь из честности и недоговорок, но знал, что этого хватит лишь до ворот Кёкан. Дальше такой человек, как Учида, не потерпит полуправды, да и он сам от нее изрядно устал.

– Вы оба в курсе, что я не совсем человек, – сказал он, грея пальцы о еще теплые тонкие бока чаши. – Точнее, я не человек и, разумеется, никогда им не был, я хэби, и это моя истинная природа. Вам не понять, что значит быть ёкаем, но, чтобы вы хоть отчасти представили мое нынешнее положение, вообразите себе богатого именитого даймё, хозяина обширных земель, или придворного чиновника, чей дом в столице полон золота и женщин, который в одночасье превратился в нищего, что вынужден бродить под холодным дождем и вымаливать у прохожих рисовые крошки. Я был всем и вдруг стал… человеком.

– Это невозможно, – заметил Сасаки. – Только если…

– Только если не такова воля богов, – закончил за него Учида. Он слышал лишь самую общую историю, но как никто умел делать верные выводы.

– Ошибочная, несправедливая воля, – перебил Хизаши, и его не поразила молния Райдзина, и адская бездна Ёми не разверзлась под его подушкой. Потому что он был прав.

Сасаки дернулся.

– Не стоит так опрометчиво говорить.

– Мне, знаешь ли, виднее, – усмехнулся Хизаши. – Я там был.

Тот божественный суд запомнился ему как одно долгое-долгое унижение. А может, все прошло быстро – чувство времени в небесном мире Такамага-хара терялось, часы превращались в годы, а годы пролетали за мгновение. Боги смотрели на Хизаши свысока, будто он и впрямь был лишь серебряной змейкой в пыли, поднятой краями их сияющих одежд. Люди думают, что там, наверху, всем есть до них дело, что небожители всемогущи, справедливы и всезнающи, но правда в том, что даже боги когда-то были людьми, пусть и не все и целую вечность назад.

Они вынесли неверное решение. Они ошиблись.

Хизаши никогда им этого не простит.

– Мне не интересны твои разборки с богами, – напомнил о себе Учида Юдай. – За что тебя наказали?

– Это неважно.

– А что тогда, по-твоему, важно?

– То, – ответил Хизаши уверенно, – что однажды я узнал, как избавиться от проклятия. Демонический меч, что два века хранился под горой Тэнсэй, обладает достаточной силой, чтобы обернуть волю богов вспять. Была лишь одна загвоздка.

Сасаки и Учида уже и сами поняли, какая. Ёкай – настоящий он или в смертном теле – не сможет миновать защитный барьер школы. Хизаши не дал Учиде обрушить на себя праведный гнев и пояснил:

– Для этого я сбил Кенту с пути и обманом заставил провести себя в школу Дзисин, чтобы вместе стать ее учениками.

Тишина, повисшая следом, была ожидаема, но от этого не менее болезненна. Хизаши казалось, он может порезаться об нее, как о заточенную кромку новенькой катаны. И только когда в третий раз за пределами павильона стукнула о камень трубка содзу, Сасаки неловко кашлянул в кулак.

– Ну… Думаю, это можно понять, ведь Хизаши-кун…

– Ёкай?

Вырвалось резко, даже грубо, но что гораздо хуже – чудовищно несправедливо, ведь кто, как не адепты Кёкан, были способны принять его таким, какой он сейчас есть. Но извинения так и не сорвались с губ. Хизаши слишком привык держать лицо.

Не лицо – маску.

Зато Учида молчать не стал.

– Не удивлен, что тебе удалось затуманить голову Куматани, – он снова издал этот раздражающий цыкающий звук. И когда научился только? – Он верил тебе до последнего, как щенок нерадивому хозяину.

И казалось бы, откуда фусинцу знать, да вот только ему удалось попасть точно в цель. Хизаши скривился.

– Мне от него было нужно только желание вместе войти в ворота Дзисин.

– А этого мало? – проронил Юдай. – Ты предрешил его судьбу, Мацумото. Ты ее изменил.

И снова верно. Люди думают, что их жизни меняют только боги, но гораздо чаще это делают случайно встреченные на пути демоны. Или же ёкаи, кому как повезет.

– И как все произошло? – вернулся к теме Сасаки. – Три года прошло. Почему ты не украл меч раньше?

– Можно подумать, это как палочки с кухни своровать, – фыркнул Хизаши. – За новыми учениками следят в оба глаза, да и мне не нужно было лишнее внимание, сами понимаете, почему. К тому же очень скоро стало ясно, что пробраться в тайный зал под горой сложнее, чем я думал. Пришлось постоянно ждать удобного момента, чтобы подобраться поближе.

В первый раз он собирался попробовать после того, как подставил соучеников ночной вылазкой в идзакаю. Наказание должно было избавить Хизаши от следующих за ним по пятам «товарищей» и частично, если повезет, снять с него подозрения. Ведь он честный и чтящий правила адепт, не то, что некоторые. Однако старый Ниихара как будто чувствовал что-то и отправил Хизаши вместе с Кентой, тогда еще – вспомнить страшно – таким ненавистным, что нет-нет да проскакивала мысль бросить его на корм морским чудовищам. Не бросил, и Кента за волосы вытащил его из бездны. Такая вот вышла шутка небес.

Были и другие попытки добраться до меча, и все они заканчивались ничем. Пока три года спустя не началась подготовка к особому фестивалю оммёдо – по сути своей соревнованию среди молодых экзорцистов. Чей адепт окажется сильнее, опытнее, чьи навыки заклинаний или владения мечом вознесут одну из школ над всеми остальными? Дзисин превратилась в гудящий улей, а потом почти опустела. И тогда Хизаши решился.

– Но Кента ждал тебя в зале Демонического меча, – нахмурился Учида. – Разве он имел туда доступ? Я лишь мельком слышал о том, что меч поверженного демона хранится в Дзисин, но, если честно, большинство считает это легендой, придуманной, чтобы приукрасить историю основания школы.

– Основатель великой школы оммёдо и экзорцизма Инаба Идзуру двести лет назад вместе с другими оммёдзи сразился с ужасным демоном из самых глубин Ёми и нанес ему решающий удар, – вспомнил Сасаки Арата ту самую легенду. – Демона разорвали на куски, и сущность его, уродливая и черная, отправилась